— А причина?
— Не в курсе. Езжай, сам узнаешь все. У меня другие дела… Но все стало, как видишь, еще запутаннее, — Андрей Андреевич с какой-то долей презрения посмотрел на Миронову. — Миронова, а ты езжай вместе с ним. Поучишься у профессионала.
— Так точно… — несколько грустно сказала она, а затем отдала честь.
Полковник только усмехнулся и продолжил свой путь.
Седан Вознесенского уже несся по улицам города через несколько минут после встречи с начальством в коридоре отделения. Дана молчала, хотя Руслан знал, что ей было очень интересно и что ей хотелось это все обсудить. Вознесенский курил одну за другой, в голове прокручивая их последнюю встречу, то, как эта детская ладошка касалась его спины в спальне, и то, как она смотрела на него своими большими синими глазами, стоя в коридоре его квартиры, когда он прогонял девушку прочь.
— Ты в порядке?
— Да, Дан, все в порядке, — быстро припарковав машину, Вознесенский буквально побежал к группе полицейских, которые столпились рядом с телом, которого он еще не видел.
— Руслан! — Дана поспешила за ним, попутно доставая свое удостоверение из сумки.
— Свои, пустите, — показав корочку, Руслан подошел к девушке. Рядом с разбитой головой была большая лужа крови. Впервые у него навернулись слезы на глазах, но он быстро пришел в себя, «отключив» свои эмоции. — Кто позвонил?
— Соседи. Кто-то курил, когда она полетела. Ты ведь ведешь дело ее отца?
— Да, — Вознесенский посмотрел на лейтенанта, который ответил на его вопрос. — Кто осматривает комнату, откуда она прыгнула?
— Еще никто. Я так понимаю, вас Полярный отправил сюда?
— Да. Я могу подняться?
— Думаю, да… — молодой парень несколько стушевался, потому что понимал, что вообще-то не мог давать такие распоряжения.
Никто бы не мог подумать, что в этой квартире произошло такое ужасное событие. Все было, как обычно: на кухне по-прежнему в холодильнике была приготовленная для Сони еда, в ванной стоял шампунь, которым она пользовалась. В коридоре стояли те самые туфли, в которых она была той ночью, когда они переспали. На вешалке висел тот самый пиджак, а около зеркала, наверное, стояли те самые духи, запах которых Вознесенский помнил до сих пор. Наверное, даже подушка, на которой спала девушка, еще обладала этим запахом. Сглотнув кислую слюну, он прошел в комнату девушки за следователем. В комнате был идеальный порядок — следовательно, девушка готовилась к этому шагу. Второе, что бросилось в глаза — свернутый несколько раз листок на подоконнике, который был прижал чашкой. В чашке был недопитый чай…
— Записка, — светловолосый мужчина, надевая перчатки, взял эту записку, стал читать. Вознесенскому хотелось знать одно — что он не упоминается в этой чертовой записке. — «Прошу никого не винить. Это моя плата за отца, я сама виновата в том, что его убили. Мама, я тебя люблю». Больше ничего… — следователь положил записку на место.
Внутри у Руслана что-то с неприятной, но слабой болью ухнуло вниз. Он будто бы почувствовал облегчение, но совесть, которую он яро пытался заглушить здравыми аргументами, протестовала, коря его в том, что отчасти он тоже был виноват в этом. Он только сейчас вспомнил о Дане, которая осталась где-то внизу около его машины, которую он, кстати, совсем забыл закрыть. Перед глазами у него была Соня с разбитой головой и застывшая в неестественной позе.
— Я вниз. Осмотрю тело да поеду. Мне нужно было знать, что в ее записке. Может быть, это могло бы дать новый ход дела… — тихо произнес он. — Но нет. Свяжемся, когда вы закончите…
Он попрощался со следователем и вышел из квартиры. В ушах все еще звенели фразы, которые прочитал следователь. «Я сама виновата». Так коротко. Ничего больше, что могло бы сказать о том, что творилось в ее юной душе в эти минуты перед смертью. Как она, такая слабая и наивная, могла решиться на такой шаг? Что теперь будет с ее матерью? Что будет с Вознесенским? Кто-то узнает о том, что они были вместе чуть больше, чем сутки назад?
Вознесенский, как только вышел из подъезда, закурил, крепко затягиваясь. Дана вскинула руки, как только увидела его.
— Ты так рванул, что я даже не успела ничего сказать. Что там?
— Ничего интересного, — стряхивая пепел, он посмотрел Дане в глаза. — Просит никого не винить. Написала, что это ее плата за то, что она виновата в смерти своего отца.
— Да? Бедная девочка, — Дана покосилась на тело девушки.
— Не смотри на нее, — Руслан, взяв Дану за подбородок, посмотрел ей в глаза. — Не смотри.
— Ладно. Уедем отсюда?
— Уедем, — Руслан, вновь затянувшись сигаретой, отпустил Дану. Она вновь покосилась на девушку, затем стала смотреть, не отрываясь. Вид мертвецов завораживает. Руслан знал это не понаслышке. Вот только потом эти мертвецы, которые не казались такими страшными на местах преступлений, приходили во снах. И там уже они были куда страшнее.
========== (7) ==========
Комментарий к (7)
https://vk.com/yfestories - паблик, посвященный моим работам
За могилой Сони хорошо ухаживали. Ее похоронили недалеко от места, где был похоронен ее отец.
Вознесенский молча смотрел на могилу и на фотографию девушки, которая улыбалась своей особенной улыбкой. Это юное лицо он запомнил, наверное, на всю жизнь. Положив большой букет алых роз, он присел на корточки и внимательнее всмотрелся в фотографию на памятнике. Глаза ее также, как и когда она была жива, излучали какое-то странное тепло.
Теперь он понимал, что она просто искала спасение. Она была слабой, ей было необходимо найти кого-то сильного, кто мог бы помочь справиться с тем, с чем ей довелось столкнуться. Если бы он тогда не оттолкнул ее, возможно, она была бы жива.
Сегодня было ровно два года с того момента, как закрыли дело. Старший Васильев был наказан за распространение наркотиков, лишен своего звания, а затем он куда-то исчез. Но его никто и не искал. Убийство повесить на него не смогли — доказать его вину не удалось из-за отсутствия улик. Да и какое это имело значение, когда Соня была мертва? Сонина мама тоже уехала из города, не желая жить среди воспоминаний о погибшем муже и дочери. Кажется, она даже вышла замуж вновь.
— Прости меня, — он коснулся пальцами ее фотографии. Затем закурил, все также смотря на портрет девушки. — Прости, Сонечка.
Что-то неприятное заворошилось внутри. Он тяжело вздохнул и поднялся, поправив брюки. Где-то вдалеке заухала сова, отчего Вознесенский улыбнулся. Он никогда не верил в знаки и сейчас не поверил. Но от уханья совы ему стало как-то тепло, ему показалось, что все наладилось. Что она его простила.
Дома его встретила Дана, несколько обеспокоенная тем, что он задержался, приехав позже, чем обещал.
— На работе опять? — присев на колени мужчины, Дана требовательно посмотрела в его глаза, хмуря брови.
— Нет, — Руслан помотал головой. — Заезжал к старой знакомой. Мы когда-то учились вместе, попросила помочь кое с чем.
Вознесенский действительно заехал к старой знакомой. Но это было после поездки на кладбище. Так что жене он почти не соврал.
— Смотри мне, — Дана улыбнулась и коснулась губами его небритой щеки. — Что завтра будем делать?
— Не знаю. Поедем куда-нибудь?
— А куда?
— Подальше отсюда, м? — он осторожно заправил прядь волос ей за ухо, влюбленно смотря в глаза.
— Насколько подальше, Вознесенский? — она тяжело выдохнула.
— Попрошу заметить, что я не люблю, когда ты ко мне так обращаешься. Мне кажется, поженившись, мы вышли на новый уровень отношений, чтобы ты начала меня называть не по фамилии.
— Не думаю, — она звонко рассмеялась и обхватила его шею руками, прижимаясь телом. Две противоположности, воистину, притянулись.
Вознесенский прикрыл глаза, улыбаясь. Но где-то в глубине души он вновь вспомнил, какие чувства вызвала записка Сони, какие чувства у него были, когда он увидел ее бездыханное тело. И снова ему стало безгранично грустно и стыдно за самого себя.