– То, что ты с Лебедевой любовь крутишь! – прибавила страсти в голос бывшая пассия Альберта, – Стоило мне на пару дней на дачу съездить, как он уже по девкам начал шляться! Да, мне всё рассказали! И об Юльке, с которой ты всю ночь миловался! И об этой, – Лена указала подбородком на стоящую рядом красную как рак Лебедеву, – с которой ты у всех на глазах целовался! И которая, пока меня нет к тебе в комнату бегает! Ни стыда, ни совести!
– Это всё не правда! – закричала в ответ Лебедева, но ее сразу перебили.
– Не правда? Да вас куча народу видело! Бестыжая! По чужим мужикам шляешься! – увеличила громкость Голдобина.
Хотя куда еще громче? У меня сейчас ушные перепонки лопнут. Да и народ на эти визги подтянулся: из столовой вывалились студенты, разбавленные персоналом в белых халатах. Не, ну а что – поели и сразу зрелище. Всё по канону.
– Перестань кричать, – попросил я спокойным тоном. Утомила меня эта крикунья. Я до сих пор не развернулся и не ушел только из-за Лебедевой. Все же это из-за меня она попала в эту дурацкую ситуацию.
– Еще он мне рот будет затыкать! – девушка успокаиваться явно не желала, а только еще сильнее распалялась.
– Лена, всё не так как выглядит! Честное комсомолькое! Давай я тебе всё объясню! – втиснулась в наш диалог Лебедева, вновь приплетя комсомол.
– Что ты мне объяснишь?! Как чужих мужиков уводить?! – Голдобина перешла на ультразвук, припечатав, – Шлюха!
И тут случилась кульминация – они сцепились.
Там за меня девушки не дрались, вот так по дикому: с тасканием друг друга за волосы, ляганием ног, выцарапыванием глаз. Все было как-то более цивилизованно: интриги, перетягивание внимания, организация случайных встреч. Скукота – одним словом.
Здесь же драйв, накал страстей и желание свалить куда подальше.
Сам я вмешиваться в женскую драку даже и не думал. Читал как-то в интернете наставление об этом, с красочным описанием последствий совершения такого экстремального поступка.
Да и был я здесь не единственным зрителем. Сперва дерущихся попытались разнять Ленкины подружки. Но что-то у них не задалось, и они втянулись в драку. Затем к делу подключились женщины в белых халатах, нет не врачи, сотрудники столовой. И дело пошло на лад. Голдобину с Лебедевой отодрали друг от друга, группу поддержки отогнали.
Но этого оказалось недостаточно. Зафиксированные девицы включились в словесную перепалку – полетели обоюдные оскорбления и угрозы.
Точку в этом безумии поставил прибежавший на крики молодой мужчина, лет двадцати пяти, который как потом выяснилось, оказался секретарем комитета комсомола, товарищем Юровым – самой главной шишкой в комсомольской организации универа.
– Лебедева, что происходит? – накинулся он на нее.
Первым делом Татьяна попыталась застегнуть на себе, выбившуюся из-под юбки блузку, но пара пуговиц оказались вырванными с мясом. Затем она руками прилизала растрепанные волосы, но особо заметных результатов также не достигла.
Образовавшейся паузой ловко воспользовалась Голдобина, на платье которой пуговицы предусмотрены не были.
– Ваша комсорг увела у меня жениха! – заявила она.
– Это ложь! – придерживая руками блузку, закричала Лебедева. – Федор Александрович, я ей пыталась это объяснить, а она меня оскорбила и драться полезла.
– А чего тут объяснять? – как-то истерично рассмеялась Лена. – Итак всем все понятно!
– Не было у нас с ним ничего!
– Это ничего куча народу видело!
– Молчать! – заорал охреневший от осознания того, в какое дерьмо влез, товарищ Юров.
Я в это время скромно стоял в сторонке и старался не отсвечивать, лишь время от времени увеличивал расстояние между собой и основным местом действия, планируя незаметно скрыться за углом здания столовой.
– Чапыра, да скажи ты ей! – мои планы наглым образом нарушила Лебедева.
– О, так и Чапыра здесь! – Юров развернулся в мою сторону. – Ни одно происшествие без Чапыры не обходится, – недовольно заметил он. Буравя меня недобрым взглядом.
– Между нами ничего не было, – подтвердил я слова Лебедевой, проигнорировав замечание комсомольского босса. Фиг знает, как на него реагировать. Но понятно, что Юрову Альберт чем-то не нравится.
– Нет вы это слышали? Ни стыда не совести! – вновь начала заводиться Голдобина. – В свою комнату он эту мымру водил? Водил! В главном корпусе – целовал? Целовал! Куча народу это видела!
– Меня в тот день машина сбила! – повысил я голос, из-за зудящего перешептывания зрителей. – Татьяна не прошла мимо, а протянула руку помощи, помогла мне добраться до общежития. Она поступила как настоящий комсомолец! – добавил в конце востребованную здесь формулировку.