Татьяна нашлась буквально сразу, как я вышел на лестницу. Девушка заняла стратегически верную позицию на лестничной площадке между первым и вторым этажами. При моем приближении, она спрыгнула с подоконника.
– Рассказывай! – потребовала она. Было видно, что Лебедева очень нервничает, но старается не показывать слабость.
– Нормально всё, разрулил, – успокоил я ее.
– Что разрулил? – не поняла она фразы. – Юров зачем приходил? – не терпеливо спросила она.
– Заняться ему нечем, вот и шляется по чужим защитам, – зло бросил я. А что? У меня тоже нервы.
– Ты сдал? – поинтересовалась Татьяна странным тоном, который я не сразу смог расшифровать, а потом до меня дошло, что девушка не только за свою шкуру переживает. Неожиданно.
– Сдал, – кивнул я, – на четыре.
– Поздравляю, – Татьяна слабо улыбнулась.
– Ты сдашь на пять, – уверил я ее.
Лебедева пожала плечами.
– Про драку что сказали? – напряженно спросила девушка.
– Сказали что драки не было.
– Как не было? – непонимание и удивление отразились на ее лице.
– Говорю же, разрулил.
Сверху послышались голоса и Лебедева замолкла на очередном вопросе.
– Убери руки! Я сама дойду! – возмущался женский голос.
– Леночка, у тебя же нога, – упрашивал мужской.
Я поднял голову и встретился глазами с Голдобиной. Она с гневным видом хромала по направлению ко мне. Следом семенил Леха, нерешительно пытаясь поддерживать девушку под локоть.
– Чапыра, что ты там про меня наговорил?! – начала она с наезда.
– Ты же подслушивала, – приподнял я бровь.
– Да ничего не было слышно, только бухтение и иногда крики этой Меркушевой, – возмущенно посетовала Лена.
– Про тебя никто не спрашивал, – успокоил я ее.
– Что совсем? – не поверила она. – Как-то это странно.
– Ничего странного. У тебя же папа, – и я выразительно посмотрел на потолок.
– Ааа, – протянула Голдобина, успокаиваясь и светлея лицом. – А Юров чего пришел? – все-таки уточнила она, буравя меня подозрительным взглядом.
– Он чисто по мою душу, – вновь успокоил я ее.
– Ааа, – вновь протянула она, – допрыгался значит. Это тебе наказание Чапыра, за всё что ты сделал! Будешь знать, как по девкам бегать, – припечатала она и, мазнув по Лебедевой неприязненным взглядом, величественно развернулась и похромала наверх.
– Как сдал-то? – шепнул мне Алексей, я показал ему четыре пальца. Он показал мне один большой и побежал за своей зазнобой, которая уже требовательно его звала.
– Алеша, ну помоги мне, куда ты там пропал?
"Это точно, пропал парень", – посочувствовал я ему, а вслух спросил:
– Тань, я пойду. Хорошо?
– Иди, – девушка отвернулась в сторону окна.
И я пошел. Вот только на душе было как-то муторно. Наверно, надо было ненадолго задержаться, наговорить ей чего-то многословного, ободряющего. Поддержать. Или не надо?
Сбежав по ступенькам с крыльца, я заглотнул в себя свежего воздуха, и бодрой походкой направился в сторону общаги. Прежде чем ехать в город, нужно было переодеться, а то переться по жаре в костюме, причем довольно уродливом – двойное мазохистское удовольствие. Мои новые шмотки тоже не эталон высокой моды, но в них хотя бы будет комфортно.
– Чапыра! – услышал я в спину.
Да что же это такое? – посмотрел я в небо.
Меня нагонял товарищ Юров. Пришлось притормозить.
– Если ты думаешь, что я это так оставлю, то ты очень сильно ошибаешься! – этот товарищ начал тоже с наезда.
"Надо было Ленку Юрову передать, а не бедолаге Лехе", – пришла мне идиотская мысль.
– Я тебе такую характеристику напишу, что тебя с ней даже в колхоз не возьмут!
– Пиши, – спокойно ответил я.
– И напишу, – сбавил тон комсомолец, злость в его взгляде поделилась местом с подозрительностью.
– Ну, я пошел? – спросил я, разворачиваясь.
– Куда? – скорее по инерции, чем это было ему действительно интересно, спросил Юров.
– К журналистам, – охотно ответил я.
– Каким журналистам? – комсомолец явно не догонял.
– Начну с местных, а потом может и до Москвы доберусь. Как пойдет, – поделился я с ним своими ближайшими планами.
– Зачем тебе журналисты? – прищурился он.
– Как зачем? – изобразил я удивление. – Сенсация же пропадает!
– Ты сейчас о чем? Не пойму я тебя что-то.
– Объясняю – журналисты любят истории из жизни, в которых простого человека гнобят властьимущие. А у нас с тобой как раз такой случай. Вот им радость-то будет.