– За детей не опасайся, у нас тут тихо. За всё время, что я тут живу, только один раз нас враги захватили[1]. Ничего, отбились, народ тут боевой. А теперь ещё один житель прибавился. Крайний домик отставной военный купил. С виду неказистый, а разденется – мышцы буграми. Как-то спокойнее рядом с ним. И Тимоша на противоположном конце деревни. Он москвич, крутой программист, внуку твоему будет компания. Остальные старики. Маруська только помоложе нас, но алкашня.
За два дня, проведённые во Втором Рясово, Наталья Алексеевна убедилась, что ни один шпион, как обещал Сергей Сергеевич, сюда просочиться не сможет. Деревня представляла собой ряд домов вдоль дороги. За дорогой – высокий крутой берег старицы, за домами – огороды, полого уходящие к реке. Через реку, вроде бы, неширокую и неглубокую, перебраться нельзя из-за быстрого течения и порогов ниже по течению. А через старицу – из-за топкого противоположного берега. Единственный путь – по дороге, которую затапливает несколько раз в год из-за дождей, и тогда деревня становится островом.
– Будь я богатеем, скупила бы здешние земли и построила бы здесь замок с подъёмным мостом, – пошутила она за вечерним чаем, на котором присутствовали ближние соседи
– Да не дай бог, – вырвалось у нового соседа Марьи Кузьминичны Германа, мрачноватого мужчины средних лет. – Накличете.
И тут позвонил Иван Иванович:
– Есть новости. Слишком серьёзные. Всё при личной встрече.
– Я буду завтра, – ответила она и, обращаясь ко всем, сказала. – Проблемы с ценой на стройматериалы. Придётся завтра с первым автобусом уезжать.
– Ба, и чего ты ремонт затеяла, нормальный у тебя дом, – попенял ей Лёня.
– А вот хочется!
– Я до остановки вас подвезу, – обещал сосед.
Автобусы в деревню, понятное дело, не ходили. До ближайшего села было пять километров. Утром, отъехав от деревни, Герман спросил:
– Простите, у вас проблемы?
– Ну, стройка – это всегда, знаете ли…
– Да ладно, я ведь рядом сидел. Не хотите – не говорите. Но почему внук не в курсе? Он ведь взрослый парень!
– Он здесь, чтобы дочь оберегать. Всё остальное неважно.
– Ей что-то угрожает?
Скрывать не было смысла. Она ответила коротко:
– Её похищали…
Он шумно выдохнул и некоторое время молчал. Потом сказал:
– Ладно, я пригляжу за ними. А вы что, все проблемы надеетесь одна решить?
– Я не одна. Мир не без добрых людей.
Она это сказала? Она, всю жизнь державшаяся ото всех на расстоянии, сказала, что не одинока?
От автостанции до адвокатской конторы – только на другую сторону перейти. Звякнул колокольчик. Наталья Алексеевна кивнула в ответ на кивок секретарши у входа и прошла в кабинет Ивана Ивановича. Он рукой на стул указал, прижимая к уху трубку телефона:
– Саша, я не настаиваю. Если тебе некогда, я ведь могу и начальство твоё озадачить.
– Да здесь я уже, – распахнув дверь, сказал от порога Огородников. – Уж много лет, как вы не начальник, но командуете мной по-прежнему.
– Хреновый я был начальник, – бросая трубку на стол, оскалил зубы адвокат – Поэтому буду говорить неприятные вещи.
– Я вижу, к вам Наталья Алексеевна обратилась? Не понимаю. Следствие ведётся, вас почти не беспокоят…
– Какое точное определение – не беспокоят!
– А что не так?
– Ты, Саша, присаживайся и давай по-людски. Что тебе Архангельск по поводу личности убитой сообщил?
– Да ничего там. Приехала полгода назад из Среднеуральска, временная регистрация, работала в колл-центре. На работе характеризуется положительно, но там такой режим, что общаться некогда. Да и сама она была не слишком общительна. Всё.
– Всё, Саша? А ничего, что она ещё год назад померла?
Удар Огородников держать умел. Пока до Натальи Алексеевны доходил смысл произнесённого, он сорвался с места, метнулся до окна, несколько секунд постоял, отвернувшись, потом назад:
– Показывайте.
– Вот, в почте.
По кивку Ивана Иванович она тоже подошла к столу и уставилась на экран. Но ничего не видела. Адвокат её состояние понял и пояснил:
– Я запросил сведения о ней по месту рождения. Галина Владленовна Савельева родилась там двадцать семь лет назад. Инвалид детства. Диабет по первому типу. Как водится, после восемнадцати лет группу сняли. Работала операционисткой на почте. Инсулин ей вводился автоматически помпой такой специальной, знаете, на живот крепится ремнём? Срок годности аппарата истёк, сахар скаканул, кома и смерть. Ничего криминального. Вот свидетельство о смерти. Вот экспертиза медицинского оборудования. Вот несколько фотографий, по моей просьбе из семейного альбома переснято.