Наталья Алексеевна не боится огня, огонь – это спасение!
Топот, прибегает, как ни странно, портье, а не горничная. Впрочем, ничего странного, кто бандитам ключ дал? Наталья Алексеевна успевает крикнуть женщине, высунувшейся из номера напротив: «Вызывайте полицию!» Вызовет ли? Можно надеяться, из-за спины у неё выглядывал малыш, а с ребёнком мать в опасной обстановке отсиживаться не станет, на помощь позовёт.
Помощь пришла разная. И пожарные прибежали, и следом полиция появилась. Эти бандиты смылись бы, но их пожарные задержали, чтобы выяснить, кто виноват в поджоге. Что-то верещала портье, но по-тихому закрыть скандал бы не удалось. Всех доставили в отделение, и Наталью Алексеевну, и двух напавших, и портье.
Зря Наталья Алексеевна на Утятинскую полицию бочку катила. И в здешнем отделении с ней обращались как с преступницей. Отобрали сумку, высыпали из неё всё содержимое, телефон изъяли, потом обнаружили ещё один. И ни один включить не смогли! Ну, её смартфон крутой, Царёв подарил, Лёня налаживал, он включается по отпечатку пальца, и зачем ей надо, чтобы всякие в него лазили? А что шпионская штучка оказалась неисправной – это же ни в какие ворота! Если бы она на него надеялась, её бы сейчас бандиты пытали.
И тут оказывается, что во всём виновата Наталья Алексеевна. А эти двое – просто случайные прохожие, которых портье попросила помочь затушить пожар в комнате странной приезжей, которая не желала открыть дверь. На Наталью Алексеевну давят: она одна, а против неё свидетельствуют трое. Она парирует, что у неё тоже свидетельница есть, проживающая в номере напротив. После долгого препирательства её без вещей выставляют в коридор. Минут через десять с улицы входит молодой человек с пижонским портфелем, кивает дежурному и спешит по коридору, пролетает мимо неё, а потом возвращается и спрашивает:
– Э-э, простите, а вы не Наталья Алексеевна?
Это ещё что? Она кивает, выжидающе глядя на пижона. Он вытаскивает из портфеля бумагу и суёт ей ручку, чтобы она подписала доверенность. Ну, адвокат. И что?
– Ах, простите, я не сказал, что я работаю на Бориса Аркадьевича.
– Наппельбаума? – это древний дед, чуть моложе бабки Паши, ему уже за девяносто. Несколько лет назад купил особняк напротив дома Кожевниковых. Приехал из Успенска. Костя, говорят, только формально владеет магазином, а деньги туда вложены этого старика. – А как он узнал?
– Но ведь вы включили тревожную кнопку!
– Не я, – она кратко излагает события в гостинице и последующее поведение правоохранителей. – Давайте, подпишу доверенность, а то их сейчас с оркестром проводит на свободу.
Молодой человек отходит к выходу, говорит с кем-то по телефону, призывает Наталью Алексеевну жестом зайти в кабинет, заходит следом и включается в беседу. Полицейский излагает свою версию событий о том, как неадекватная постоялице хотела сжечь гостиницу, а два прохожих, которых портье попросила помочь, самоотверженно бросились в огонь и отстояли историческое здание. Адвокат мычит, задаёт какие-то нелепые вопросы, уточняет незначительные детали. Сначала Наталья Алексеевна предполагает, что он дурак, потом решает, что прикалывается, и только когда отвечает на звонок, понимает, что он просто тянул время:
– Давайте сюда, я в пятом кабинете, – и полицейскому. – Сейчас кино посмотрим с камер первого и второго этажей, где главные роли играют эти самоотверженные юноши.
«Юноши» старше адвоката лет на десять-пятнадцать. Пока они сверлят его возмущёнными взглядами, маленький кабинет пополняется ещё четырьмя визитёрами. Из последующих разговоров Наталья Алексеевна делает вывод, что пришли помощник адвоката, пожарный, владелец или директор гостиницы и ещё один полицейский, последний непонятно зачем, потому что за всё время ни слова не сказал. После просмотра хозяин кабинета с досадой смотрит на «юношей», так бездарно подставившихся и подставивших его, хозяин гостиницы шипит портье: «Ты у меня не работаешь!», а пожарный спрашивает у Натальи Алексеевны: