– Не выдумывайте! Какая тётка?!
– Он тебе не говорил? Его отец – незаконный сын её отца. Лёнька приехал специально, чтобы деда разыскать. У Лёни дочь в опасности, только ему и забот, чтобы твою потасканную наркоманку потискать! Я больше чем уверен, что это Кристина на него вешалась, а он отбрыкивался. А Лёня друг верный, никогда бы приятеля не оскорбил, да ещё в его доме. Да и брезглив. А хочешь, мы твоей Кристине скополамин вколем? Она под ним всю правду расскажет. Правда, не знаю, как это будет в сочетании с коксом или что там она принимает? Но в принципе если загнётся или кукушкой поедет, я не сильно огорчусь. Доктор, шприц готов?
– Босс, я за результат не отвечаю. Она овощем останется. Давай я лучше ей мордочку порежу. Я аккуратно, ничего жизненно важного не затрону. Только шрамы будут такими художественными, что от неё не только любовники, но и пушеры будут шарахаться. Ну, детка, ты что выбираешь?
И рванул с лица клейкую ленту. Она сразу в крик:
– Не трогайте меня! Какая тётка? Какой дед? Вы что выдумываете?
– Достоверная информация. Хочешь – спроси у отца. А можешь тест ДНК сделать. Лёня что, даже когда ты об него тёрлась, не признался, что вы родня?
– Он, сволочь, только отпихивал меня, будто я прокажённая!
– Ну, Саша, ты всё слышал, – удовлетворённо сказал Герман. – Ты по навету этой дешёвки школьное братство предал. Мы весь этот цирк на телефон записываем. Как ты думаешь, если это ваши однокашники увидят, кто-нибудь из них будет тебя за человека считать? А теперь оба наперегонки давайте рассказывайте, как вы Лёньку опоили и куда отправили?
Вдовы
– Лёня, Коля умер!
Мать рыдала в трубку. Лёня даже удивился: с чего бы так рыдать по бывшему мужу, о котором за последние полтора десятка лет она доброго слова не сказала?
– Да, я знаю.
– Откуда? – после длительной паузы спросила мать.
– Мне позвонили.
– Кто позвонил?
– Да какая разница! Бывшая жена… уж не помню, какая по счёту, не то третья, не то четвёртая…
– Ты что несёшь?
Лёня завис. Потом до него дошло:
– Так это твой сожитель помер? А я думал, ты об отце.
– Какой сожитель! Он мой муж законный! Как ты можешь так говорить! Он тебя растил с одиннадцати лет!
– Как он меня растил и на какой грядке? Алименты мои пропивал?
– Ты бессердечный! Мы с Костиком остались без средств! Как я буду его кормить?
– А ты его в интернат определи. Есть в Архангельске хороший, адрес подсказать?
– Бессердечный! Ты обязан мне помочь!
– Ага, точно так же, как ты мне с дочерью помогла.
– Ну, знаешь, этим упрекать! У меня на руках был свой маленький ребёнок!
– Вот и у меня на руках свой маленький ребёнок. И я сегодня узнал о смерти родного отца. На фиг мне думать о чужом мужике, который выжил меня из собственной квартиры?
Удалось восстановить номер, слишком со многими он связывал. Но вот ради того, чтобы стать недоступным для матери, стоило бы его сменить. Он с силой захлопнул чехол и сунул телефон в карман. Может, и не стоило так с ней, она этого козла любила, и горе её неподдельное. Но Лёню она не любила ни капельки, бабушка правильно сказала, что для него с одиннадцати лет их семья ему чужая. Он бы опять мямлил и оправдывался перед ней, но сегодня сбит с ног новостью о смерти отца. Не то, что это большое горе для него, родители бросили его так давно, что чувств уже не осталось. Ломало его от того, что предстоял разговор с бабушкой. Каким бы его отец ни был негодяем, но ей он сынок единственный. Даже трусливо подумал, не позвонить ли Марье Кузьминичне? Но нет, спихнуть такое на чужого человека! Он сам должен поддержать бабушку в это тяжёлое для неё время.
А неплохие эти тётки, жёны номер три и четыре. Кто из них позвонил, он толком не понял. Но наверняка это было их совместное решение. И телефона-то он им не оставил. Но когда им позвонила последняя жена, а теперь вдова, они сообразили обратиться в паспортный стол, Лёня ведь на них через полицию вышел, там его данные должны сохраниться на письменном запросе. И позвонили ему, и деликатно известили, и высказали сочувствие. Блин, опять звонок! Мать, наверное. Что же он телефон не отключил? Да нет, после того, как Герман и его команда спасли его из рабства, он предпочитает всегда быть на связи. Номер незнакомый. Клиент? Нет, мадам Шиловицкая, его биологическая прабабушка. Надменным голосом призывает к себе.
Лёне уже понятно, что никакого взаимного денежного интереса у семей Сидоровых и Трашкиных нет. Видеться не хочется совсем. Он и не видел ни деда, ни прабабку. Соня говорила, что деда видела. Что на внешность плюгавый, поведением противный. Даже приударить за ней пытался. Ну и самомнение! За девчонкой, которая на пятьдесят лет его моложе! Козёл старый!