Хорошо, что они не успели про барак рассказать. Полицейский потребовал документы всех присутствующих, и Лёня с идиотской улыбкой протянул свой паспорт и сказал:
– Зарегистрирован на далёком севере. Но теперь буду жить здесь. А Ольга Ивановна – фьюить!
Только дома Люся-Люба спохватились:
– Не удалось вынести?
Лёня задрал футболку и вытащил свёрток из-под ремня:
– Спасибо, похудел за последние две недели, видите, как джинсы болтаются? Можно было ещё что-нибудь прихватить!
Все протрезвевшие от пережитого. Ольга Ивановна вдруг спрашивает:
– Люди, я ведь расхитительница народного добра. Почему вы мне помогаете?
Люба с Люсей переглядываются:
– Не вы бы спёрли, так другой. Бюджет на то и бюджет, чтобы его пилить. И не наш уровень, нам бы всё равно не досталось.
– Ага, а потом вы своё отсидели… и даже не своё, судя по тому, что остальных не тронули. Значит, перед народом чисты.
Потом Лёня начинает прощаться. Хозяйки протестуют:
– Ну нет, без ужина не отпустим! И вообще, на Москву сейчас «окно»!
Пока блондинки хлопочут на кухне, Ольга Ивановна говорит Лёне:
– Мне некому довериться. Ты видишь, как плотно за мной приглядывают? Мне нужно добраться до ещё одного тайника. Поможешь?
Лёня растерялся. Вот расстался он с материнской заботой тринадцать лет назад, а противостоять материнскому напору так и не научился. Вздохнул, но промолчал. А Ольга Ивановна, похоже, просить не привыкла. Он молчит – и она молчит. Да, вдова номер два другая, у неё как у его бабушки самоуважение даже при крайнем унижении сохраняется.
– Рассказывайте!
Потом на плите доваривается картошка, одна блондинка моет посуду, другая утаскивает Ольгу Ивановну в ванную – краситься. И что-то пошло у них не так. Волосы потемнели, но почему-то приняли какой-то тускло-зеленоватый оттенок.
– Ипполит Матвеевич, – вырвалось у Лёни.
– То есть придётся наголо? – вздыхает Ольга Ивановна.
– Ну нет, рано сдаваться. Пусть высохнут, потом лучше всё-таки к профессионалам обратиться.
Пока они ужинали, волосы высохли и стали посветлее. И оттенок стал не столь интенсивным, но под лампой седина всё равно отливала зеленью.
– Сейчас, – вскочила из-за стола хозяйка. – У меня парик есть, можно в нём до парикмахерской!
Парик тёмно-русый, но уж очень свободно болтается на голове гостьи. Пришлось надеть под него сванскую шапку, которую обычно использовали как банный колпак. И неожиданно полученная конструкция всем понравилась.
– Жарко, конечно, – вздохнула хозяйка. – Зато как свой! Прямо другой человек! А мне этот парик никогда не шёл. Потому что лицо круглое.
Дамы проводили гостя до турникета станции и даже всплакнули на прощание:
– Душевный ты малый, Лёня. Не пропадай, звони иногда. Всё-таки не чужой.
– Пока, мамки, – подмигнул им Лёня.
Он вышел на следующей станции и двинулся к расписанию. Ага, если поторопится, то через сорок минут будет следующая электричка. Пока разглядывал табло, несколько пассажиров, сошедших вместе с ним, ушли к надземному переходу. Все они двигались направо, к многоэтажным домам. А он, поднявшись, повернул налево, к дачному посёлку.
На обратном пути почти бежал, и всё же опоздал. Ещё на мост не поднялся, а поезд уже двинулся под ним. В кармане завибрировал телефон. Когда поезд прошёл, Лёня ответил на вызов:
– Лёнечка… Ольгу Ивановну… убили!
– Вы где? Я возвращаюсь!
От станции к больнице он пошёл пешком. Было это довольно далеко, но его предупредили, что автобусы ходят редко и ехать надо с пересадками. И светиться не стоит, а таксист может заложить.
Лёня беспрепятственно вошёл в ворота вслед за машиной скорой помощи. Навстречу выбежала «мамка» и уткнулась ему в футболку:
– Лёнечка, жива она, жива! Представляешь, железякой вот такущей… она как кукла рухнула! Кровища! Я этот парик вместе со сванской шапочкой под икону повешу-у. Я виновата, я растерялась! Мы только к салону стали подходить, и тут машина тормозит! Один с битой, другой с железякой этой! А я растерялась. Этот ей битой по плечу, а другой железякой по голове. Стою как дура! А Люська на шпильках. Она туфлю снимает и каблуком по лобовому стеклу, по капоту, по боковому стеклу! И тут полицейская машина! Эти уехали, а полиция не за ними, а к нам. Но хоть скорую вызвали…
Они проскользнули мимо приёмного покоя и нырнули в подвал. Быстро пролетели по полутёмному коридору и поднялись по лестнице на пятый этаж. Пять минут ждали, пока медсестра покинет пост, прокрались до противоположного конца коридора и зашли в палату. Люся поднялась им навстречу.