– Героиня, – похлопал Лёня по плечу приникшую к нему Люсю. – Мамки, а вы не думаете, что её придут сюда добивать?
– Я думаю, – раздался шёпот с хирургической кровати. – Меня в отдельную палату поместили… с чего бы? Я просила Люсю уйти…
– А вот фигу!
– Мамки, а давайте все вместе удерём!
– Я согласна…
Лёня подошёл к кровати и поглядел на Ольгу Ивановну. У неё голова перевязана, жуткие синяки вокруг глаз, левая рука примотана к туловищу:
– Судя по глазам, сотрясение. Идти сможете?
– Я постараюсь… всё плывёт…
– Там на четвёртом этаже я коляску видела, – вмешалась Люба. – Я мухой!
– Камер я не видел…
– Нет на боковой лестнице, где мы шли. На этажах есть. Но на нашем ремонт.
– Это случайно?
– Ремонт случайно. А вот что Ольгу Ивановну в урологию положили – это точно не случайно!
– Ускоряемся!
Бегом по коридору, по лестнице понесли коляску за подлокотники, по подвалу снова катили её бегом, потом некоторое время прятались за лифтом, потом, когда началась суета вокруг прибывшей машины, они быстро прокатили мимо, укрывшись за ней от камеры, съехали по пандусу и побежали к открытым воротам, а потом резко свернули с тротуара на тропинку между деревьями. Выскочили к шоссе, где курил рядом со старым фордом Любин сын, которого она вызвонила с какого-то мальчишника. Пока запихивали Ольгу Ивановну в машину, отдавали последние распоряжения Люсе: чтобы коляску оставила во дворе, просто приткнув к пандусу, чтобы на камере с ней не засветиться, а сама, если спросят, выходила просто свежего воздуха глотнуть, чтобы в палату не заходила, ложилась в холле на диван, вышла, мол, посидеть и задремала, а злоумышленники этим воспользовались и украли пациентку. Или сама она сбежала.
– Куда едем?
Лёня над этим голову ломал. И вдруг осенило, вспомнил про вчерашнюю поездку с Соней:
– А до Успенска далеко?
– Километров пятьдесят!
– Едем! Есть у меня там квартира бомжеватая, зато искать там нас не догадаются.
В доме ни одно окно не горело. Да и немудрено: время к часу. Парни сплели руки и понесли травмированную женщину по лестнице. Люся распахнула дверь и нашарила выключатель:
– Да уж, клоповник!
– Нормально, – отмахнулся Лёня. – Место, конечно, безрадостное, тут двух людей убили и сокровища искали. Всё, дальше без вас. Давайте быстренько домой, как только пропажу обнаружат, к вам нагрянут. Не волнуйтесь, я сейчас вызвоню помощь!
Люся наклонилась и обняла Ольгу Ивановну:
– Я за волосы… прощения прошу…
– Если бы не прокладка на голове, меня бы уже вскрывали. Клянусь, буду краситься только в зелёный цвет, если выживу!
Герман с Соней и ещё одним сопровождающим с чемоданчиком в руке приехали под утро. Они сразу прошли в дальнюю комнату, где на продавленном диване лежала без сна Ольга Ивановна.
– У неё, кажется, температура, – дрожащим голосом сказал Лёня.
– Немудрено, – раскрывая чемоданчик, ответил приятель Германа. – Спёрли пациентку, так надо было и медикаменты прихватить. С головой что?
– Три скобки, кость цела. Перелом плечевой кости, – ответила Ольга Ивановна.
– Фигня. Обезболивание и антибиотики. А потом физраствор.
– Кто она тебе? – спросил недовольно Герман.
– Мачеха.
– Рассказывай.
Выслушав рассказ о событиях сегодняшнего дня, Герман крякнул:
– Вот умеете вы, Трашкины, в неприятности влипать. Что ни событие, то приключение, у всех людей правило, а у вас исключение. Не семья, а гигантская флуктуация. Где документы?
– Какие документы?
– Напали на неё, потому что увидели какие-то ваши движения. Я жду.
Лёня посмотрел на Ольгу Ивановну.
– Отдай, – шепнула она.
Лёня вынул из сумки свёрток и подал Герману.
– Ого, как такой большой мимо ментов пронесли?
– Это не из квартиры. Это из леса. И на неё напали, когда я ещё только ехал туда.
Свёрток распался на две части. В большей через целлофан просматривались деньги, в меньшей – бумаги. Мужики проглядывали их, передавая из рук в руки.
– На флэшке что? Счета, проводки? Чего хотите от них? Денег?
– Нет. Только мести.
– Уверены? Судя по тому, что в этих бумагах, им не поздоровится, но и вам могут добавить.
– Пусть. Посижу.
Герман вытащил телефон и ушёл звонить на кухню. Минут сорок слышался его бубнёж из-за двери. Женщина уснула под капельницей, Лёня тоже стал задрёмывать, Соня терпеливо сидела. Наконец переговоры закончились. Герман вернулся и приказал Соне что-нибудь найти из одежды, они же увезли Ольгу Ивановну из больницы только в казённых сорочке и простыне: