Через три дня Трашкины уехали. Ворчала Марья Кузьминична, что Наталья Алексеевна ещё не вполне выздоровела, надо бы ей недельку отлежаться. Что скучно будет ей теперь одной после месяца с такой большой компанией. Да ещё ближайший сосед до сих пор из столицы не вернулся и, судя по его отнекиваниям, застрял там надолго. Произошёл перед отъездом ещё один разговор с Лёней. Он поделился с ней своей тревогой по поводу мистического сновидения бабушки и её безоговорочной веры в него.
– Ох, Лёнечка, – вздохнула Марья Кузьминична. – Мы с твоей бабушкой не местные, но меня родители привезли в Утятин ребёнком, и прожила я в нём больше пятидесяти лет, пока сюда не переехала. Да и Наташа уже больше сорока лет в Утятине. Обе мы образованные и неверующие, но суевериями пропитались. Ты, наверное, местные легенды не слышал? О кладбищенском демоне, о ведьмах? Поговори с людьми, послушай. И не закатывай глаза. Вот медицина вроде бы наука. Но одни и те же таблетки на разных людей с одинаковыми болезнями действуют по-разному. И получается, что в лечении иной раз интуиция важнее науки. А что есть интуиция, как не мистическое чувство? Я неплохой специалист, но есть у нас в Утятине водитель скорой, который на глаз определяет, чем человек болен и сколько ему жить осталось. А я так не умею. Вот у мамы твоей мистическое проявление связи с родным сыном. Она почувствовала момент его гибели, увидела младшего внука, о существовании которого не подозревала. Хоть в чём-то она ошиблась в своём озарении?
– Да. Сказала, что у женщины уродливо короткие ноги. А она обыкновенная, просто ростом небольшая и плотная.
– Лёня, если ты узнаешь, что с ногами всё же что-то не так, обещай мне, что будешь следить за знаками судьбы!
С тех пор прошёл месяц. Вроде бы, много чего произошло, а вроде, ничего особенного, просто жизнь идёт. Вернулись они в Утятин, увидели обновлённый дом с восстановленным вторым этажом. Лёня замер в восхищении, Саша завизжала:
– Бабушка, в этом домике под крышей я буду жить?
– Нет, там будет жить тот, кто первый женится.
– Всё, я сейчас на Васе женюсь!
У них в семье это стало мемом. Если кто-то чего-то хотел, объявлял, что на Васе согласен жениться.
Иван Иванович очень расстроился, что его предположения не оправдались. Он явился к Трашкиным, расспрашивал о поисках родственников. Через пару недель вернулся с просьбой разрешить взять соскоб на тест ДНК у Сашеньки. И взял на две ватных палочки в две пробирки. Когда Наталья Алексеевна спросила, с кем сравнивать будет, вытащил ещё одну пробирку и взял соскоб у Лёни. У неё осталось ощущение какого-то лукавства. С кем, интересно, он хотел Сашенькины гены сравнить? Неужели наследодателя нашёл?
А дело в том, что Иван Иванович был уязвлён: такая стройная версия – и не оправдалась. Вот нюхом он чувствовал, что без родственников тут не обошлось. Его многолетний полицейский опыт убедил его в том, что больше всего подлянок исходит от родных и близких. Историю Натальи Алексеевны он знал, делом этим не занимался, но был в курсе, потому что дело гнусное. И коли сын её гнусью оказался, мог ещё кто-то из родни преступником стать.
Вытащил из стола стандартный лист, на котором было вычерчено родословное древо Саши Трашкиной. Ещё раз проверил. Все, вроде, учтены. По женской линии он сам лично проверял. Вот с дедом, отцом Моники, не совсем ясно. Он детдомовский, из неблагополучной семьи. Там родни до и более, но все алконавты, тунеядцы. Ни одного не то что порядочного человека, но даже удачливого уголовника нет. Так что интереса к потомкам с их стороны быть не может. Сам этот так называемый отец был изгнан женой из семьи ещё до рождения Моники, а вскоре пьяным замёрз.