Так совпало, что Герман с Ольгой приехали в тот момент, когда эти металлические конструкции привезли. Лёня растерялся и заметался, кому внимание уделить. А Герман пробурчал, сдвинув его со своего пути:
– Делом занимайся, невоеннообязанный Трашкин, нас Наталья Алексеевна примет, и я к работягам присоединюсь.
Наталья Алексеевна проводила их в Сонину комнату на втором этаже и спустилась вниз с Натаном, который рвался во двор, объясняя бабушке, что он мужик и умеет стучать. Герман переоделся и ушёл во двор, Ольга Ивановна осталась удерживать малыша, пока бабушка управлялась на кухне. Начал накрапывать дождь. К вечеру похолодало, дождик прекратился. Наталья Алексеевна предложила гостье дойти до садика, заодно и прогуляться. В садике обиженный Натан попытался объяснить Саше, что у них во дворе очень интересные люди и очень интересные железки, по которым ему не разрешили стучать.
– Натанчик, обалдеть, – заявила Сашенька, когда она увидела преображённый фасад родного дома.
– Бадеть, – повторил он и заплакал.
Лёня подхватил его на руки и пообещал, что завтра они будут вместе стёкла вставлять.
– Планировка у вас странная, – высказался Герман, обойдя дом. – На первом этаже так тесно!
Лёня объяснил, что второй этаж только этим летом надстроен, что были две комнаты всего, теперь бабушка с детьми перешли в зал, который побольше, и он снесёт перегородки, соединив бывшую их спаленку с кухней, чтобы получилась большая кухня-столовая.
– Так давай снесём стены завтра, тут дел на два пинка.
– Не так всё просто, тут почему-то пол выше. Если просто снести, будет что-то вроде ступени. Травмоопасно. Надо сначала решить, как пол выправлять. Ба, а почему так получилось?
– Я уж не помню, Лёнечка, это ведь больше двадцати лет назад было… а, вспомнила, там камни. Бутовый фундамент, Валерий Андреевич сказал. Мы не захотели их ворочать, это обошлось бы дороже. Просто перенесли стену, и всё.
– Ладно, к лету разберёмся. Сейчас денег всё равно нет.
– Вот как так можно, на украшения деньги спустить, а на удобство не оставить, – возмущённо сказал Герман. – Наталья Алексеевна, ну хоть вы скажите!
– Красота – она для души, Герочка. А удобство… ну, не такое уж тут неудобство. Двадцать лет живу и не ощущаю.
Когда в субботу к вечеру приехала Соня, Ольга Ивановна вздохнула с облегчением:
– Я голову сломала, вспоминая, где я Наталью Алексеевну видеть могла! А оказывается, видела я вашу родственницу, которая просто поразительно на вас похожа.
Утром в понедельник, проводив гостей, Лёня стал собираться в отдел кадров комбината, и вдруг ему позвонили и пригласили в следственный комитет. Он поупирался, не хотел планы менять, но всё же согласился. Едва за ним дверь закрылась, встревоженная Наталья Алексеевна схватилась за телефон.
А Лёня ничего не понимал. Его опять в чём-то обвиняли. Они требовали назвать истинное имя его второй жены. Он бы и сам хотел его знать. Вернее, раньше хотел, а теперь ему пофиг.
– А с чего вы вдруг решили, что я это знаю?
– Генетическая экспертиза показывает, что она ваша кровная родственница…
– Моя что?
– Ну, не ваша, а вашей дочери. Анализ ДНК показал.
Он подумал, а потом сообразил:
– Так, а кто позволил вам делать тест моей дочери? Я согласия не давал! Это противозаконно!