— Как ни странно, мы больше заботились о том, чтобы донести до американцев точные разведданные, чтобы они могли разбить авиаударами противника численностью в две дивизии, за что Корпус морской пехоты США был очень, очень благодарен. Как ни странно, в то время расход боеприпасов просто не казался таким уж важным.
Мне больше нечего было сказать. Я поднялся на ноги, простился и вышел из палатки.
Я отправился на долгую прогулку по ПОБ, пытаясь успокоиться. Почему на меня только что свалили все это дерьмо? Разговор без кофе после всего, через что мы прошли, и на нас навалили кучу дерьма в качестве разведданных. В чем была его гребаная проблема?
Я предположил, что в штабе, должно быть, подняли большой шум, когда миссия провалилась, и они подумали, что могут потерять целый патруль. Если бы мы добрались туда невредимыми и провели разведку аэродрома, а 1 ПДБ отправился и захватил бы его, тогда мы все были бы в шоколаде. Поскольку это было не так, штаб, должно быть, предположил, что они потеряли нас, и, следовательно, они каким-то образом пытались откреститься от нашего патруля.
Вместо этого мы вернулись из смертельной гонки из Калат-Сикара живыми и с важнейшими разведданными, которые потенциально могли переломить ход войны. Насколько я мог судить, мы выполнили важную миссию, которой мы все должны гордиться. Я только что услышал тихое «молодец» от командира бригады, когда сидел над дерьмом, так что он явно чувствовал то же самое. Я получил нечто подобное и даже лучше от командиров Корпуса морской пехоты США. Тогда еще больше жаль, что кто-то в штаб-квартире не смог разделить это чувство удовлетворения от миссии.
Пока я расхаживал по базе, в голове у меня вертелась одна мысль. Мы пошли вперед, чтобы выполнить отданные нам приказы, но если бы мы все были убиты или захвачены в плен, я задавался вопросом, были ли в штабе те, кто попытался бы дистанцироваться от отправки патруля?
Я знал, что как на заместителе командира Следопытов, окончательное бремя руководства полевыми операциями лежит на мне. Если бы мы облажались, командование бригады по праву возложило бы ответственность на меня, и, вероятно, именно это стояло за разговором без кофе, который я только что получил. Я использовал парней, нарушив планирование миссии и распределив каждому определенную зону ответственности, но это все равно была моя работа. Это был я, командовавший своим патрулем. Когда это дерьмо попало в вентилятор, я расплачивался. Но я чувствовал, что мы хорошо поработали там, и я гордился своей командой и нашей миссией.
Когда мне надоело бродить по периметру базы, я вернулся к ребятам. Я нашел Трикки отдыхающим у борта нашего фургона, наслаждающимся чашечкой кофе.
— Ты только что приготовил «джек-чай», да, приятель? — съязвил я. Приготовление «джек-чая» означало приготовление чашки чая только для себя.
— Отвали, ты был на концерте группы «Слиппер Сити».
Трикки секунду разглядывал меня.
— Как все прошло? Ты дерьмово выглядишь.
— Мне велели присесть и угостили разговором без кофе.
— Что за черт! — зашипел Трикки, наполовину расплескав свой чай. — После такого задания, как Калат Сикар, тебе устраивают это дерьмо?
Я сделал все возможное, чтобы отмахнуться от этого.
— Не беспокойся об этом. Они просто делали свою работу.
Я не хотел раздувать из этого шумиху, чтобы среди парней росло негодование и обострялись проблемы.
Большую часть того утра мы провели, подремывая в тени у машин. Я чувствовал себя демотивированным и озлобленным, но мой гнев был умерен тем, что командир бригады сказал мне в гальюне. Я знал, что он меня похвалил, даже если были другие, кто этого не сделал.
По мере того как день шел к концу, мое негодование остывало. Я полагал, что именно это и должно было произойти: на этом этапе войны британские боевые потери были незначительными, если вообще были. Вероятно, старшие офицеры и политики подняли шумиху, когда стало ясно, что целый патруль Следопытов пропал без вести в тылу врага.
Весьма вероятно, что были люди выше по звену, чем бригада, которые болтали о «британском сбитом «Черном ястребе»», печально известном инциденте 1993 года, в ходе которого десятки элитных американских солдат были пойманы в ловушку, расстреляны, захвачены в плен и подвергнуты пыткам сомалийскими боевиками в Могадишо. Я прокрутил этот сценарий в уме добрых несколько раз, и мне стало немного легче после того разговора без кофе. Я был уверен, что у них были на то свои причины.
В Следопытах операции развиваются стремительно, и вскоре мы приступим к нашей следующей миссии, в этом я не сомневался. Если этот разговор привел к извлечению уроков, которые улучшат будущие операции и спасут жизни парней, то, возможно, это было достаточно справедливо. Но все же это оставило у меня плохое послевкусие.