— Товарищ Сухов, посмотрите, нарушители вот здесь делали привал. Двое вот тут, на бугорочках сидели, трений — возле камня, а остальные — чуть поодаль.
Сухов и пограничники внимательно глядели туда, куда показывал юный следопыт.
— У них, вероятно, и груз имеется. Вот тут сидел сам нарушитель, а здесь лежал его груз… — показал Баллы на сухую траву, вроде бы придавленную чем-то тяжелым.
И слова Баллы, и приметы, которые он называл, были весьма убедительны. Люди с уважением глядели на этого зоркого и умного мальчика.
— Давайте-ка, ребята, и мы отдохнем, — и Иван Павлович объявил десятиминутный привал.
Баллы всматривался в то место, где сидели нарушители, словно приглядывался к живым людям.
— Товарищ Сухов, лупа в эти дни всходит поздно, скала от нее светлеет тоже за полночь. Но они не рискнули идти по скале даже при луне, видимо, боялись сорваться, поэтому и оставались здесь до рассвета.
— Ночью преспокойно отоспались, — добавил светловолосый старшина и посмотрел на Баллы. Но мальчик отрицательно покачал головой.
— Нет. Как вас зовут? — несмело спросил он говорившего.
— Старшина Василий Петрович Иванов.
— Нет, старшина Иванов, спали они не так уж спокойно. Вот, смотрите, один из них, кажется, все время сидел, — лишь в одном месте примята трава. И горелых спичек много, видимо, от волнения часто курил.
— Если он курил, то где-нибудь поблизости могут оказаться и окурки, — заметил старшина и стал внимательно осматриваться.
— Да нет же, такие никогда не бросают окурков куда попало, — вступил в разговор Сухов.
Баллы присел на корточки:
— Смотрите, пепел от папиросы…
Начальник заставы осторожно собрал папиросный пепел на ладонь.
— Кажется, вот это передвигалось, — заметил мальчик, приподнимая небольшой плоский камень. Под ним лежало пять расплющенных папиросных окурков.
Сухов поднял их:
— Папиросы не советские, видите марку… Да, если выкурено пять папирос, значит, они сидели здесь, по крайней мере, час, — предположил он и опустил окурок в карман.
Затем все разом поднялись и пошли дальше по следу нарушителей.
— Товарищ Сухов, — обратился к нему Баллы, — смотрите, следы изменились, пошли ступня в ступню, на травяные и песчаные покровы не наступают, об камни не спотыкаются.
— Верно, Баллы, верно.
— А почему? — рассуждал дальше юный следопыт, — они, видимо, отдыхали тут до самого рассвета. А утром решили идти след в след, как будто один человек.
Этот «один» след привел к самой скале. Не сводя глаз с еле заметных следов, Баллы начал взбираться по ее уступам. Все остальные осторожно, но быстро следовали за ним. Вот они взошли на узкий выступ горы, извиваясь, он вел преследователей все выше и выше.
Для того, кто вырос не в горах, горные выступы могут показаться страшными. Без основательной тренировки лазить по ним трудно. Вот и старшине Василию Петровичу Иванову было нелегко поспевать за другими. С непривычки у него кружилась голова от такой высоты. А Сухов, живущий здесь уже давно, быстро и ловко научился лазить по этим горам. Он и сейчас не отставал от мальчика. Иногда, оглядываясь на своих бойцов, учил их, как взбираться по такой крутизне:
— Вниз, в бездну, не глядите — голова закружится, смотрите под ноги и шагайте как можно спокойнее и увереннее.
Да разве же получится так, как советует начальник?
Человек чувствует, что он забрался высоко, знает, сбоку пропасть такая, что и взгляда не хватает. Некоторые места выступа очень узки, чуть поскользнется нога и не знаешь, сколько десятков метров будешь лететь вниз, и ухватиться не за что: по бокам и ниже почти отвесная гладкая стена. Если бы еще на ногах были новенькие ботинки с шипами, то идти было бы легче. А местами выступ становился таким незначительным, что приходилось всем телом прижиматься к прямой горной стене. Правда, в таких местах настораживались не только пограничники, но даже и Сухов, и следопыт Баллы.
Самым последним шел Атамурт. Впереди него два колхозника, а потом пограничники, видимо, выросшие в горах. Они спокойно передвигались даже в самых опасных местах. Но Иванов, шедший перед ними, в трудных местах выступа перемещался с великой осторожностью. Впереди Иванова шел Сухов, а самым первым — Баллы. Журавлиной цепочкой преследователи взбирались все выше и выше. Если бы они шли весной или осенью, то, возможно, давно бы нырнули в облака. Но сейчас лето, сверху было видно чистое небо, а внизу почти на таком же расстоянии виднелась земля.
Когда проходили очередное трудное место, послышался тревожный вскрик Иванова. Шедший последним Атамурт сразу же присел. Сухов быстро оглянулся и, ухватившись левой рукой за выступ камня, успел протянуть правую Иванову, еле державшемуся за небольшой камень. Старшина испугался, обессилел.