— Акбай, останься! — приказал он.
Акбаю не нужно было повторять приказание дважды. Он тут же вернулся и лёг на прежнее место, не отрывая взгляда от мальчика. Пес видел, как Баллы взобрался на скалу и, прячась за крупный камень, стал что-то высматривать. Прорычав так тихо, чтобы слышно было лишь хозяину, он поднялся с места. Мальчик с любовью посмотрел на пса, затем вскарабкался на камень. Прятаться было не от кого. Акбай тоже видел людей, идущих со стороны седловины, и, как бы предупреждая хозяина: будь, мол, осторожен, сюда идут — снова прорычал.
Несколько человек остались на горном отроге. К Баллы же подошли только Сухов и еще один колхозник. Поздоровались. Собака, видимо, узнала их, помахала хвостом, отошла в сторону и, глядя на пастушонка, легла.
Все трое стали спускаться вниз. От шума их шагов проснулся Мурадгельды Мерген и в недоумении потянулся к ружью. Увидев же пограничника, отнял руку от приклада.
Мерген в знак уважения поднялся с войлочной подстилки, поздоровался. Начальник заставы высок, худощав, туго перетянут коричневым лоснящимся ремнем. Чабан же был широким в кости и, может, поэтому казался невысоким. На самом же деле они с Суховым примерно одинакового роста.
Иван Павлович Сухов вытер уже мокрым платком стекающий с лица пот и присел на камень передохнуть. Гимнастерка на нем — темнее обычного, видимо, тоже была совершенно мокрой. Мерген догадался, что он — и много прошел, и очень спешил.
— Товарищ начальник, по доброму ли делу торопился? Вроде бы и под дождем не был, а весь промок, поя хоже, что прибыл издалека.
Иван Павлович перевел дыхание:
— Нет, Мерген-ага, не издалека я иду. На рассвете обнаружили следы нарушителей границы. Подняли по тревоге заставу, сообщили в комендатуру и на соседние участки. Сейчас мы преследуем их. Бандиты ловко хитрят. Посыпают след такой чертовщиной, что даже собаки теряются. Вот мы и вынуждены идти без них. То и дело упускаем след нарушителей, кружим и снова с трудом его находим. Сейчас вот опять потеряли. Поэтому и пришли к вам.
— И хорошо сделали, — оживился Мерген. — Сейчас мы его попробуем отыскать, только покажите, где он потерян.
Когда они с Суховым стали уходить, Баллы не выдержал:
— А далеко отсюда место с затерявшимися следами?
— Нет, совсем недалеко, — проговорил Сухов, указав на отрог хребта.
— Папа, если это недалеко, я тоже хотел бы пойти. Овцы пока будут дремать в ущелье. С ними останется Акбай.
Когда Мерген обернулся, чтобы ответить сыну, Иван Павлович остановился и посмотрел на Мурадгельды:
— Пусть идет, может, в будущем и он станет хорошим следопытом.
Мерген согласился. Мальчик радостно побежал за взрослыми, даже забыв про своего верного друга. Увидел собаку только тогда, когда она забежала вперед:
— Акбай, вернись!
Пес остановился и, словно бы с сожалением, посмотрел на Баллы. Потом с явным неудовольствием заковылял обратно.
Сухов со спутниками направились к людям, отдыхавшим на горном отроге. Когда подошли ближе, мальчик увидел трех пограничников и двух колхозников. Мурадгельды пожал им руки, справился о здоровье. Глядя на подростка, один из пограничников улыбнулся:
— К нам, значит, присоединился богатырь, теперь врагам не скрыться.
Кое-кто засмеялся, а Баллы слегка покраснел. Затем все вместе направились к месту, где затерялся след нарушителей.
Баллы был внимательным и зорким мальчиком. Сам Мерген, давний следопыт, дивился его наблюдательности, какой-то особой способности сына разгадывать вроде бы совсем уже потерянные следы. «Ну, что ж, — думал он не без гордости, — парню было у кого учиться. Да и то верно, что дети обгоняют родителей. Вот и мой мальчик…» Но мысли его оборвали слова сына:
— Папа, вот здесь, по-моему, чей-то след… — Пасту-шонок наклонился, всматриваясь под ноги. Люди остановились, затем подошли к мальчику.
— Ну-ка, ну-ка, где этот проклятущий след? — оживился начальник заставы.
— Да вот же он, — указал Баллы на какие-то еле различимые приметы. — И здесь след. А вот там еще проходили, — продолжал показывать юный следопыт.
Молодой пограничник пригляделся и в смущении заметил:
— А мы с самого утра идем по следу вроде бы толь-ко трех нарушителей…
Сухов внимательно следил за Баллы:
— Где, где, говоришь? А, верно, камешки сдвинуты с места, сухая трава примята. Молодец! Ну-ка, где еще? И здесь правильно: хворостинки надломлены.
Все с восторженным любопытством смотрели на мальчика, который утверждал, что здесь прошло больше трех человек.