Курбан-ага и Баллы немного обождали и поодаль пошли за Селим-шихом до самого села.
СЕЛИМ-ШИХ ИЗВОРАЧИВАЕТСЯ
Следователь милиции узнал коренастого еще издали:
— А, Селим-ших, опять попался. Садись! — грозно ткнул он рукою в угол. Селим-ших как-то неуклюже опустился на указанный стул.
— И вы присядьте, — вежливо попросил он Курбан-ага и Баллы.
Селим-ших, сердито ерзая на стуле, указал на пария:
— Этот молокосос обвиняет меня в воровстве. Я происхожу из рода святых…
— Знаем, знаем, — оборвал его следователь. — Когда такой же святой Кара-ходжа был в смятении, ты ограбил его дом, но тогда мы тебя отпустили, а сейчас помолчи.
Затем следователь обратился к Курбан-ага:
— Ну, яшули, говорите.
Курбан-ага рассказал о том, как потерял своих верблюдов, как искал их.
— Значит, распознали след Селима?..
— Не я, а этот юный следопыт, — указал он на Баллы.
Следователь повернулся к парню:
— Неужели ты тот самый Баллы-следопыт? Я думал, что это какой-то особый человек. Ну, если ты узнал следы, нашел вора, то поедем и поищем самих верблюдов. А вы побудьте здесь, пока мы не вернемся, — попросил он Курбан-ага.
Приказав никуда не выпускать Селим-шиха, он вместе с Баллы отправился в дорогу. На автобусной остановке они сели в машину, следовавшую в Гызганлы.
— Надо было бы захватить и Курбан-ага, иначе как мы узнаем его верблюдицу? — стал сокрушаться следователь.
— Узнаем, — отозвался Баллы. — Это должна быть крупная светлая верблюдица, с небольшим верблюжонком.
— На свете много светлых верблюдиц, была бы у нее своя метка.
— Это единственное животное бедного человека, откуда на нем быть какой-то метке, — ответил парнишка. — Если мы пойдем по обратному следу Селим-шиха, мы в конце концов найдем верблюдов. Верблюдица к тому же стельная.
— От самого яшули это услышал или от кого другого?
— Ни от кого я не слышал. Это нетрудно было заметить, когда изучал следы. Каждый раз, когда Селим-ших заходил справа и не давал верблюдице свернуть с дороги, она, бедняжка, широко расставляла задние ноги и мочилась.
— И это означает, что она стельная? — снова поди-, вился следователь.
— Если она ведет себя цмеино так, то, конечно же…
— Смотри какой знающий. Сколько же тебе лет?
— Семнадцатый.
— А в каком классе учишься?
— В седьмом.
— Почему же только в седьмом? Кажется, парень смышленый.
— Поздно пошел в школу. Вероятно, мы приехали.
Они спрыгнули с подножки автобуса и быстро нашли то, что искали. Под припекавшим солнцем земля довольно быстро просыхала. Следы Селима были отчетливо видны. Идя по ним, они возле селения Гызганлы увидели стреноженную верблюдицу.
— Очень крупная верблюдица, — заметил следователь и посмотрел на пария.
— Кажется она и есть, ну-ка, подойдемте ближе и получше ее разглядим.
Они подошли ближе.
— Проверим еще следы, — сказал Баллы, внимательно всматриваясь в лунки ступней. — Нет сомнений, верблюдица Курбан-ага.
— Погляди-ка, Баллы, наверное, это ее новый хозяин, — указывая на быстро приближающегося к ним мужчину, заметил следователь.
Подошел крупнолицый человек и поздоровался.
— Что так внимательно смотрите на верблюдицу, пытаетесь узнать чья она?
— Мы это уже узнали. Она украдена и продана вам коренастым человеком. Не правда ли?
— Верно, коренастым. И нижняя губа у него немного отвисает, а лицом он очень смуглый.
— Когда и за сколько купил?
— Вчера за тысячу рублей.
— Что-то дешево…
— Он сказал, что у него случилась беда, жена померла, пришлось срочно продать.
— А где же верблюжонок?
— Он мне продал только ее, верблюжонка не было.
— Вора мы поймали. Отведи верблюдицу в районную милицию и получи там свои деньги.
— Сейчас прямо и идти? — растерянно спросил джигит, не сводя глаз с милиционера.
— Лучше сразу и отправляйся, да скажи еще, пожалуйста, откуда пришел вор.
— Кажется, с западной стороны.
— Значит, он продал и верблюжонка в каком-нибудь из сел, расположенных в той стороне.
Новый хозяин верблюдицы погнал ее в районный центр. Следопыт и следователь еще долго искали верблюжонка, справляясь о нем в нескольких селах. Но не найдя никаких его следов, возвратились в район.
В кабинет следователя снова вызвали Селим-шиха. Как только он увидел здорового джигита, купившего золотистую верблюдицу, стал упрекать его:
— Эх, джигит, и не стыдно вам позорить святого человека? О, мои отошедшие в лучший мир предки, да буду я вашей жертвой, накличьте на этих безбожников заслуженную кару.