Тесные петляющие улицы, застроенные без всякого плана, маленькие временные домики. Их населяют люди, приехавшие из разных сел и городов. Знакомства заводят редко. Соседи мало что знают про соседа. Словом, как в пословице: «Собака не знает хозяина, кошка — хозяйку». Если не знаешь этих мест, то и не разберешься, что здесь к чему.
У маленького домика по правую сторону улочки Молла огляделся по сторонам. Затем также, как и у дома Курбанлы, постучал в окно.
Осторожно открыв калитку, Селим внимательно всматривался в стоящего перед ним человека. Недоумение не сходило с его лица. Молла, оттолкнув Селима, вошел в маленький продолговатый дворик. И только тогда хозяин узнал гостя. Оглядел его одежду и снова удивился:
— Ну и вид! Что-нибудь произошло?
— Все в порядке, просто не хотел, чтобы меня кто-нибудь узнал. Ну, Селим, жив, здоров и ты, и дети?
— Все здоровы. Может, чаю?
— Не нужно. Постели мне во внутренней комнате. В дом чужих не пускай. Вечером придет Гульханум, кроме нее пусть никто не будит меня, — сказал он, передавая Селиму пачку денег. — Когда я проснусь, чтобы все было готово. В полночь мы с тобой должны пойти в одно место. А теперь жене накажи, чтобы днем детей сюда не пускала. Пусть играют подальше.
— Будет так, как ты сказал, Молла-ага. У детей есть отдельная комната.
Гость лёг спать.
Селим с детства служил у Кара-ходжа. Но ему не приходилось проливать пот, копая землю или работая на прополке. Кара-ходжа, строящий из себя провидца, был человеком тяжеловатым на подъем. В доме Кара-ходжа Селим сначала кипятил только чай и приносил еду. А когда вырос, стал резать баранов, варить еду, встречать и провожать гостей.
Хозяин его женил, выделил дом. Но когда над Караходжой сгустились тучи, Селим обворовал его и уехал.
Где только ни побывал и за какое дело только не брался он с тех пор. И торговлей занимался, и обманом не гнушался, и воровал, и грабил. И ни одно, из этих занятий не принесло ему удачи. Нигде он подолгу не задерживался.
И вот уже несколько лет живет здесь в Ашхабаде. Жена его добрая, душевная женщина. Она вначале работала на Ашхабадском стекольном заводе, а в последнее время — на мясокомбинате. Сейчас у них два сына и шесть дочерей. Самой старшей дочери пошел только шестнадцатый год. Еще трое учатся. Всех их нужно кормить, одевать. А Селим почти не имеет заработков.
Сам Селим-ших небольшого роста, очень крепкий человек. Он не курит, не употребляет нас. Вечно бродит в поисках каких-нибудь вещичек. Иногда борется на тоях.
Недавно Селим устроился на железную дорогу грузчиком. Но дело это грудное. И если ему подворачивалось более легкое и выгодное занятие, он не выходил на работу.
Как только Селим увидел старого знакомого, он понял, что предстоит выгодное дельце. Все, что ему поручил Молла, он выполнил незамедлительно.
Вечером пришла Гульхапум и разбудила Моллу. Селим подал им чай, еду. А теперь, как собака в ожидая нии лакомой косточки, сидел у порога и ждал. Из комнаты доносился то пискливый голос Моллы, то игривый смех Гульханум. Наконец, дверь комнаты отворилась. Оттуда вышли Молла и Гульханум. Оба были в отличном настроении. Молла дал Селиму еще денег и приказал:
— Следуй за мной!
Они шли втроем. На улице Гоголя сели в машину. Сначала отвезли Гульханум домой, а потом выехали из Ашхабада.
Когда изрядно стемнело. Молла и Селим, не доезжая до железнодорожной станции, остановили машину и сошли. Заплатили шоферу и направились в село, расположенное невдалеке от дороги.
— По словам Курбанлы, это должно быть где-то здесь, на окраине села…
— Селим-ших, ты видишь какую-нибудь черную кибитку?
Селим взглянул в темноту:
— Конечно, она точно такая, как говорил Курбанлы, с навесом. Другой такой кибитки нигде не видно. Люди живут в кирпичных домах с окнами…
— Селим, перестань бормотать и не стучи подошвами. Иди на носках.
В пору вечернего намаза они сошли с дороги. Впереди высокий Молла, а за ним коренастый Селим-ших. Тихо подобрались к черной кибитке. В десяти шагах от нее остановились. Прислушались. Дети уже, наверное, заснули…
Молла осторожно подошел и поднял полог на двери кибитки. Там было темно. Зажег спичку. Пожилая женщина и трое черноголовых ребят спали. Где Караджа? Неужели в горах?
Молла больше не тратил спичек. Жена Караджа, еще не успевшая как следует заснуть, открыла глаза, прислушалась, никого вроде нет, кашлянула.