— Так оно и должно быть, дорогой джигит, тигр не любит, когда его лишь ранят. Он рассвирепеет, — улыбнулся Баллы.
Джигит достал из кармана обрывок газеты и, свернув цигарку, спросил:
— А вы случайно не сын Мурадгельды, Баллы?
— Верно, сын его.
Джигит немного смутился. Помолчал и снова заговорил:
— Я много слышал о вашем умении разгадывать любые запутанные следы. А какой вы хороший стрелок, убедился только что.
Выяснилось, что хозяина верблюда зовут Мурад, что он из соседнего колхоза «Красная артель». Следопыт попросил его завезти шкуру тигра в контору своего колхоза.
— Конечно, конечно, отвезу, — охотно согласился Мурад и подвел верблюда совсем близко. Баллы взглянул на его следы. «Что-то знакомые…»
— Это ваш верблюд, Мурад?
— Когда-то был наш, теперь колхозный. Мы его купили давно, еще маленьким.
— У невысокого, плотного человека, — перебил рассказчика Баллы, — в дождливое весеннее утро?
— Верно, весна тогда была, и дождь шел. А откуда вы все это знаете?
— Да уж так получилось, что знаю даже имя того, кто продал; его зовут Селим-ших. Я еще школьник ком Курбан-ага из Ак-Кала помог найти украденного верблюда. А верблюжонка Селим-ших успел вам продать и стал клясться всеми богами и предками, что не видел его. Этот ваш верблюд и есть тот самый.
— Как же вы через столько времени могли его признать?
— Э, дружище. Есть у него немало родословных примет и в следах, и в масти, нужно только быть внимательным, и тогда не ошибешься.
Новые знакомые попрощались. Мурад направился в сторону села, а Баллы пошел к заставе. Было тихо и жарко. Хотя и говорят, что в горах безветренно не бывает, но и здесь сейчас замерла даже листва. Куда девались птицы? Куропатки, наверное, лежат возле источников, прижавшись грудью к прохладной земле. И змеи попрятались под камни, в расщелины. Кругом — ни звука.
Застава была вся в зелени. Из-под развесистых деревьев даже домов не было видно. Баллы встретил дежурный по заставе Ермаков. Он убирал посуду с длинного стола. Видно, пограничники только что пообедали. Баллы тоже принесли щей, мяса, хлеба.
— Подкрепляйтесь, — сказал дежурный и пошел за старшиной.
— Василий Петрович, — послышался голос Ермакова, — из колхоза прибыл гость.
Старшина Иванов поздоровался, спросил какие новости в колхозе. Баллы рассказал ему историю с тигром и спросил: могут ли его послать, на фронт. Старшина заверил, что по всем статьям он очень подходит для этого, — двадцать два года, комсомолец, отличный стрелок. Потом запоздало покосился на гостя: может он, наоборот, боится, чтобы не послали?
И Баллы простодушно ответил, что он действительно немного боится войны, только отсиживаться в тылу не собирается. И если что, попросится на фронт добровольно.
— Когда надо будет — вызовут, — успокоил его старшина. — А пока хорошенько овец своих паси. Солдатам мясо ведь тоже нужно. А как у вас в этом году с кормами для скота, не придется ли, как в прошлый раз, просить сена у Бориса Александровича, — пошутил он.
— Что вы, что вы, — замахал руками Баллы. — Сена мы теперь заготовили много. И главное, что почти все уже перевезли к зимовьям.
— Ну а как там состояние пальвана? — поинтересовался старшина. — Если увидишь, передай ему привет и от меня, и от других пограничников.
— Завтра побываю у него в больнице, а сейчас пойду в отару Берды, — поднялся следопыт.
Старшина Иванов проводил его далеко за пределы заставы.
БАЛЛЫ СЛУЖИТ НА ГРАНИЦЕ
Баллы вернулся поздно. Дурсун уже накормила детей. Но сама не ела, ждала его.
— Что-то ты грустная, Дурсун, не случилось ли чего?
Жена промолчала.
Баллы не стал вторично спрашивать, подумал: «Ладно, после ужина скажет».
Вот она убрала посуду, дастархан, вытащила из сундука какую-то бумагу и протянула ее Баллы.
— На, читай! Повестка о призыве.
— Верно, повестка, — оживился Баллы, — написано, чтобы явился с вещами и даже перечислено с какими. Ты там приготовила что-нибудь?
— Все собрала. А еще испекла чуреки. Положила зеленую кружку каурмы и закрыла ее плотно.
Баллы повторил предписание вслух: «Завтра утром прибыть в колхозную контору». Подумал: «Конечно, он не один туда явится. А потом, наверно, все вместе отправятся в район…»
Заговорил с женою:
— Дурсун, у нас двое детей…
Но она его перебила:
— Ты о нас не беспокойся, и с детьми, и с работой я управлюсь, только бы у тебя там было благополучно.