Ермаков и Баллы, захватив с собой Мургаба, помчались во весь опор к склону, поросшему арчой. Баллы сразу узнал след незнакомца.
— Узнал? — спросил Ермаков.
— Узнал. Я когда-то уже шел по его следу. Этот человек тогда украл верблюдов у одного бедняка, — ответил Баллы напарнику.
Вслед за Мургабом они пробежали километров десять. Но вот он натянул поводок и зарычал, и вскоре собака уже повисла на спине какого-то низкорослого человека.
— Руки вверх! — скомандовал Баллы.
Тот быстро поднял руки и обернулся. Его черные, обвисшие губы мелко дрожали.
— Нет, Селим-ших, перейти границу — это не верблюда Курбан-ага украсть.
Селим-ших удивленно посмотрел на стоящего перед ним пограничника в зеленой фуражке.
— Ты Баллы-следопыт?
— Узнал, память хорошая…
— Баллы-джан, и ты мусульманин, и я мусульманин. Оба мы слуги аллаха, отпусти меня.
— Какому ты там богу служишь — узнаем на заставе.
При нем не нашли ни контрабанды, ни денег. Обнаружили лишь револьвер, нож, письмо, написанное арабской вязью, и десять иранских туманов.
Селим-ших сидит в кабинете капитана Мерданова напротив майора Бориса Александровича Иванова.
— В Ашхабаде я не живу. В городе проживают, лишь моя жена и дети. Я с ними особенно не общаюсь. Только изредка навещаю детвору.
— А как попали к границе?
— Мое ремесло Баллы знает. Я краду верблюдов. Рассчитывая набрести на блуждающих животных, я и зашел в эти места.
— А оружие зачем?
— У вора должно быть оружие. Хозяева верблюдов…
— Понятно. А что написано в этом письме?
— Не знаю. Я неграмотный. Нашел. Подумал, что понадобится, и сунул в карман.
Майор пристально посмотрел на Селим-шиха:
— Если скажешь правду, тебе же лучше, облегчишь свою вину. Мы ведь без труда найдем людей, которые прочтут письмо и выяснят, чем ты занимаешься.
Задержанного увели.
К вечеру вернулся Ермаков и Баллы. Они ходили по обратному следу Селим-шиха, уточняли, откуда пришел. Выяснилось, что он прибыл на поезде. Его следы, никуда не сворачивая, привели прямо к станции Куня-Кала.
Найденное у него письмо содержало сведения о движении поездов, когда и сколько их проходит здесь в сутки. Чем они гружены, сколько эшелонов с солдатами, сколько с вооружением, сколько проходит составов с нефтяными цистернами. Сведения собраны ровно за месяц.
Иванов велел привести Селим-шиха.
— Садись! — Майор указал ему место напротив себя. — Мы прочитали найденное у тебя письмо. Это сведения о движении поездов по нашей железной дороге. Такие письма под ногами не валяются. Это специально собранные сведения. Мы нашли письмо у тебя в кармане и, естественно, обвиняем тебя в шпионаже.
— Хотя это письмо и найдено в моем кармане, но оно не принадлежит мне, — ответил Селим.
— Но повторяю, такое на дороге не валяется, — бросил Иванов.
Селим замолчал. Стало ясно, что ему не выкрутиться, если он не скажет, у кого взял письмо. После долгого молчания он поднял глаза на. Иванова:
— Ну, а если скажу у кого взял это письмо, могу я рассчитывать на смягчение вины?
— Конечно, — ответил майор.
Селим снова помолчал, тяжело вздохнул:
— Я взял это письмо у косе Молла.
Иванов удивился:
— Ты неправду говоришь, косе Молла давно умер.
— Вы убили другого человека…
Майор теперь уже с беспокойным любопытством покосился на задержанного. Долго молчал, видимо что-то вспоминая, сопоставляя. А затем тверда и решительно спросил:
— Когда и где ты должен увидеться с Моллой?
— Через десять дней я должен буду встретиться с ним в туалете станции Куня-Кала во время прибытия вечернего поезда. Он мне привезет деньги за то, что, я уже сделал, и даст новое задание.
— Ты относил уже такие сведения?
— Нет. Я иду в первый раз.
— А знаешь того человека, которому должен вручить это письмо?
— Нет, не знаю. По ту сторону границы я должен зайти в лавку на дороге к Куметховузу. Лавочника зовут Ибрагим. В лавке нужно сесть за стол, расположенный возле двери, и взять еду. У человека, который присядет ко мне, я должен попросить работу. Когда он спросит: «Кирпичи делать можете?», я должен ответить: «Могу даже строить дома».
Иванов доложил обо всем этом командиру части.
В эти дни фашисты наступали у Волги, стремясь овладеть Сталинградом. Они пытались отрезать Москву от южных республик. Пробовали даже бомбить железную дорогу, по которой тогда окружным путем от Красноводска доставлялась на фронт закавказская нефть. Поэтому для врага были важны сведения, посланные косе Моллой.