На второй день, утром, проводив отца, Дмитрий Кедров возвращался в свою роту. Он проходил по знакомой тропинке над ручьем, настороженно прислушивался к дыханию фронта, к лесным шорохам и держал наготове свой карабин.
Совсем недалеко от переднего края, где сквозь кусты чернотала виднелись брустверы наших траншей, Дмитрий столкнулся с пулеметчиком Новоселовым.
- Кедров, ты?!
- Видишь, чего ж спрашиваешь?
- Вижу. Только у нас слух прошел, что ты пропал куда-то.
- Мало ли слухов ходит. Посторонись! - сказал Кедров и зашагал дальше.
Он совсем не хотел вступать в разговор, окончательно утвердившись в мнении, что излишняя болтливость не украшает солдата.
ЧЕЛОВЕК С КОПЫТАМИ
Генерал Чернядьев сидит за столом и молча рассматривает развернутую карту. Сквозь небольшие оконца в землянку струится свет, но дневного света мало, и поэтому над столом горит маленькая электрическая лампочка.
Чернядьев морщит свой высокий открытый лоб и еще раз пробегает глазами листы бумаги.
На них записаны показания трех пойманных вчера вечером немецких лазутчиков, которые захватили было в плен солдата Кедрова. Особенно интересны показания лейтенанта Ганса Финке - кадрового агентурного разведчика. Его вместе с несколькими другими выпускниками Фалькенбургской шпионской школы "восточного направления" прислали в 16-ю немецкую армию генерала фон Буша. Здесь обученные шпионы должны были на практике познакомиться с советскими войсками и подготовить себя для агентурной работы в Красной Армии. Буш воспользовался пребыванием в своей армии тайного "войска", придал ему полтора десятка разведчиков, прошедших ускоренные курсы, и приказал пока заниматься войсковой разведкой, диверсиями и в ходе этого готовиться к агентурной работе.
На расстеленной карте среди зеленых лесных массивов в синем карандашном кружке зажат хутор Борок. Чернядьев остановил на нем свой взгляд и задумался. В Борке, по показаниям пленных, размещается вся группа фашистских разведчиков. Хорошо бы разгромить это змеиное гнездо, прежде чем его обитатели успеют расползтись.
Но и другое беспокоит генерала Чернядьева. Раз враг так активизировал свою разведку, значит, готовится к какой-то серьезной операции. Нужно быть начеку. Об этом напомнил Чернядьеву сегодня по телефону и командующий армией.
При воспоминании о разговоре с командующим генерал морщит лицо. Действительно, неприятная история. После допроса в штабе дивизии пленных сегодня утром отправили на машине в штаб армии. По дороге лейтенант Ганс Финке пытался бежать и получил пулю в правую ногу. Пришлось завезти его в медсанбат и оставить там; ранение серьезное: раздроблена кость. А Финке самый ценный "язык". Он многое мог бы рассказать в штабе армии. Вот и недоволен командующий, что не усмотрели за пленным.
Размышления генерала Чернядьева прервал начальник дивизионной разведки майор Андреев. Он протиснулся в узкую дверь землянки, низко наклоняя голову. Комдив окинул худощавую, чрезмерно высокую фигуру Андреева и не удержался, чтобы не бросить излюбленной шутки:
- Все растешь, товарищ разведчик? На месте командиров полков я тебя на свой передний край не пускал бы: демаскируешь.
Лицо начальника разведки было озабоченным, и на шутку генерала он ответил только короткой улыбкой. Тут же доложил:
- Сегодня на рассвете сброшен парашютист.
Развернув свою карту, майор ткнул в нее пальцем:
- Вот здесь его заметили, и здесь же найден парашют.
- Что вы предприняли? - спросил генерал.
- На всех объектах приказано усилить караулы. На контрольно-пропускных пунктах проверяют каждого человека, а в сторону от них выставлены секреты. Усилена радиоразведка с использованием кода, изъятого у пойманных вчера лазутчиков.
- Все?
- Нет. Хочу сейчас же послать разведчиков-следопытов к месту, где найден парашют.
- Но Платонов на передовом наблюдательном пункте. Оттуда днем не выбраться - подстрелят. Кроме того, пусть Платонов продолжает готовиться к походу за линию фронта. Борок нужно разгромить.
- Я возьму разведчика Шевченко. Он тоже напрактиковался следы читать. Также считаю целесообразным перевести отделение следопытов из полковой разведки в дивизионную. Здесь их можно лучше использовать.
- Согласен, действуйте, - коротко сказал генерал. - И еще одно: этот Финке утверждал, что заброска новых групп разведчиков-диверсантов в наш тыл намечалась гитлеровцами после его возвращения в Борок. Значит, обманул?
- Выходит, так.
- Еще раз допросите его, пока он у нас. Выясните, на какой срок пригодна кодированная карта лейтенанта Финке.
Чернядьев поднял на Андреева глаза, и его сухощавое лицо расплылось в хитрой улыбке.
- Понимаете, как можно одурачить их? - спросил генерал. - Не догадываетесь? Код в наших руках, и если кодированная карта не устарела, связаться по радиопередатчику Финке с этим парашютистом и назначить ему "свидание".
- Я думал над этим, - ответил Андреев. - Но как знать, имеет ли этот парашютист отношение к Финке, есть ли у него передатчик? И наконец, вряд ли рискнет он пользоваться тем же кодом.
- Словом, допросите Финке еще раз, - заключил разговор командир дивизии.
Через час после того, как Евгений Фомушкин нашел в старом блиндаже парашют, к переправе, где дежурило отделение саперов сержанта Рубайдуба, приехал командир взвода из подразделения дивизионной разведки лейтенант Сухов. Это малоразговорчивый, высокий, плечистый человек, не вызывающий с первого взгляда к себе симпатии.
Он только что получил приказание принять в свой взвод отделение сержанта Платонова. И не успел познакомиться со следопытами, как пришлось идти на это необыкновенное задание. Лейтенант взял с собой рядового Игната Шевченко.
Убедившись из рассказа Фомушкина, что сброшен только один парашютист, Сухов приказал:
- Вот вы с нами и пойдете, укажете, где парашют найден. Остальные не нужны, - хотя все саперы сгорали от нетерпения броситься на поиски парашютиста.
Прежде чем отправляться к старому блиндажу, Игнат Шевченко попросил саперов сделать на сырой земле четкие отпечатки своей обуви.
- Чтобы не спутать следы парашютиста с вашими, - пояснил он и принялся сосредоточенно рассматривать отпечатки.
Игнат явно важничал. Как-никак он здесь самый главный следопыт. И хотя даже для неопытного в следопытстве Фомушкина было ясно, что следы саперов очень легко отличить от всех других следов (отделение Рубайдуба только на прошлой неделе получило новые сапоги), Шевченко продолжал колдовать над следами.