- Спасибо, сыт по горло... - буркнул Бадраков.
- Не бойтесь, не убегу.
Он насупил брови и сжал челюсти. Женщина нехотя взяла чемодан и, обойдя большую лужу, медленно направилась к вокзалу. Петр Кириллович шел следом хотя и некуда деваться Сагидуллиной, а вдруг вздумает бежать или отбросит в сторону чемодан, а потом откажется от него?
Впереди них, метрах в пятидесяти, над входом в зал слабо мерцала электрическая лампочка. Несмотря на мрачный пейзаж и беспрестанно шедший мелкий дождь, Бадраков ликовал. Он так размечтался, что даже не счел нужным оглянуться, когда послышались чьи-то тяжелые шаги. Человек хрипло, с надрывом дышал. Простуженный или пьяный. И только когда сиплое дыхание приблизилось вплотную, Петр Кириллович обернулся... и сразу понял свою оплошность.
Человек, догнавший его, приготовился к удару: правая рука его была высоко поднята. Не успел Бадраков раскрыть рта, как тупой удар обрушился на его голову.
Уже падая, он машинальным движением правой руки потянулся во внутренний карман пиджака, где лежал пистолет. Но пальцы беспомощно царапнули упругую материю плаща и уткнулись в мокрую прелую траву.
Рассчитывая выхватить пистолет, он накренил свое тело в левую сторону. Поэтому и повалился на левый бок, придавив собой оружие. Нападающий сразу же, как только Бадраков свалился, сунул руку в карман его плаща. Там ничего не оказалось. Тогда он принялся лихорадочно ощупывать карманы оперативного работника через одежду, надеясь таким путем быстрее наткнуться на оружие. Много времени он потратил на карманы брюк, предполагая, что пистолет должен находиться там.
В это время от вокзала отделились три фигуры.
Каким-то пьяным мужчинам, видимо, нравилось ходить в поселок не там, где все ходят, а именно по этой грязной тропке.
- Роман, пошли! У него ничего нет, - громко позвала Сагидуллипа, оттягивая Робинзона за руку. - Сюда идут, слышишь? Надо подумать о чемоданах, мы еще успеем на поезд...
И, будто торопя их, послышался длинный гудок.
- Бежим же! - настаивала Раиса.
Бадраков приподнял отяжелевшую голову и приоткрыл глаза. Мужчина и женщина стояли в нескольких шагах от него и о чем-то спорили. От здания вокзала прямо к ним, ругаясь неизвестно на кого, шли трое пьяных. Память начала возвращаться к нему, а знакомый голос Сагидуллиной окончательно вернул к действительности.
Он ощутил под собой твердый предмет, безжалостно давивший в бок. "Это же пистолет", - мелькнула мысль, и Бадраков ухватился за теплую рукоятку. Патрон был в патроннике, это он помнил, забыл только о предохранителе. Медленно навел ствол в сторону мужчины, поймал коренастую фигуру на мушку и нажал на спусковой крючок. Но выстрела не получилось. Он решил, что ошибся и в патроннике нет патрона. Напрягая силы, потянул затвор на себя. Предохранитель не пускал его назад.
Сагидуллина нагнулась, чтобы взять чемодан, и увидела направленный в их сторону пистолет.
- Беги-и-и! - истошно закричала она, первой бросаясь в кусты.
Мужчина резко обернулся. Бадраков отчетливо увидел темную бороду-шотландку и понял, с кем имеет дело.
Большой палец сдернул предохранитель. Раздался выстрел. От страха Робинзон съежился, схватил в руку один из чемоданов и широким шагом пошел вслед за Раисой. Петр Кириллович медленно повернулся и увидел его уже выскочившим из-за куста. Бандит бежал к высокой трансформаторной будке, рассчитывая улизнуть из сектора видимости Бадракова. Разгадав его маневр, Бадраков выстрелил дважды. Одна из пуль угодила в каменную стену будки и подняла облачко цементной пыли, за которой мгновенно исчезла кряжистая фигура Робинзона. С вокзала поспешно выбегали люди. Впереди - человек в шинели.
8
Можно назвать бесчисленное множество простых и сложных уголовных дел, где трудный, долгое время неразрешимый вопрос становится вдруг ясным и легко разрешимым благодаря обнаружению одной недостающей детали. Так случилось и в деле о краже у Кольцевых.
Этой деталью была небольшая бумажка...
В тот момент, когда Бадракову на станции перевязывали разбитую голову, Кузьма-Костя сидел в своем кабинете и изучал полученный из Казани запрос. В левом верхнем углу серой бумаги красовался фиолетовый штемпель. Написано было на неизвестном для Гаврикова языке, но рядом имелся перевод на русский. В бумаге сообщалось, что после освобождения из тюрьмы не прибыл к постоянному месту жительства вор-рецидивист Маджидов Абдурасун, уголовная кличка Робинзон. По предположению автора бумаги, Робинзон мог появиться в Ленинграде, где проживает в настоящее время его бывшая сожительница Сагидуллина Раиса Матвеевна, также ранее судимая за кражи. В заключение предлагалось установить, появился ли Маджидов в Ленинграде, и в зависимости от обстоятельств решить вопрос об удалении его из города.
К запросу была прикреплена фотокарточка Маджидова. Ничего не выражающее плоское лицо, узкий череп с коротко остриженными волосами и широко раздвинутые скулы. Под топкими бровями, как угольки, злые глаза.
- Да, теперь Степанову нечего ворошить наших местных Робинзонов, авторитетно заключил Гавриков.
Людям, незнакомым с оперативной работой, незнакомо и чувство веры в близкую победу при расследовании сложного дела. Наступает это чувство тогда, когда преступник известен и достаточно улик для его ареста, когда выполнено девяносто процентов всех мероприятий по делу, когда у следователя лежат неоспоримые доказательства вины, когда, наконец, имеется санкция па арест преступника. Работники милиции в таких случаях говорят: "Дело раскрыто". Они считают, не без оснований, игру выигранной. Да, преступник остается еще какое-то время на воле. Но это не главное. Главное то, что он не ощущает этой воли. Круг постепенно замыкается. Днем раньше, днем позже, по он будет пойман. Это - чисто техническая сторона дела, не больше.
...Чудом успели проскочить в город на попутной машине Робинзон и Сагидуллина, проехав контрольный пункт на полминуты раньше прибытия туда оперативной группы. Это обстоятельство на какое-то время продлило пребывание их на свободе. Теперь они молча стояли в глубоком темном дворе дома на Большой Посадской улице.
Говорить было не о чем. Разыгрывать друг перед другом несуществующую преданность было излишне. Опасность быть схваченными только отдаляла их друг от друга.
- Что будем делать? - тихо спросила Раиса, боясь встретиться взглядом с Робинзоном.
- Надо придумать выход! - резко ответил Маджидов.
В ответ она только тяжело вздохнула.
...Все казалось Робинзону подозрительным. Никогда раньше он не испытывал такого страха, как сейчас. Что за наваждение, почему? Он начал вспоминать свою нелегкую воровскую жизнь с того часа, когда еще ребенком забрался в чайхану и стащил всю дневную выручку.
Уже тогда он был хитер и расчетлив: отдал своему "учителю" Рашиду Бекешеву только половипу денег, а остальные предусмотрительно припрятал в дупле старой груши.
Позже, когда он стал признанным вором, любил посидеть в "малине", угостить своих дружков-обожателей.
В пьяном угаре они наперебой расхваливали незыблемые устои воровской дружбы. Робинзон прекрасно знал цену этим разговорам. Знал, что стоит кому-нибудь из "кодлы" засыпаться, как весь неписаный воровской кодекс расползется по швам и на смену ому придет звериный закон, когда каждый спешит позаботиться лишь о спасении собственной шкуры. Герои "малины" превращаются в жалких "слизняков", неумело врут на допросах, надеясь выторговать у следователя и судьи меньший срок, сваливают всю вину на соучастников. На очных ставках низко опускают головы, боясь как огня взгляда своего напарника. Робко тычут пальцем, показывая на взломанные ими замки, двери, разбитые окна...
Робинзон не был человеком половинчатым и вел себя совсем иначе, чем они. Если "слизняки", попав и руки милиции, страшно пугались тюрьмы и спешили "расколоться", Робинзон шел туда, как в родной дом, а на допросах обычно отмалчивался, предоставляя возможность работникам милиции самим находить доказательства его вины. В ответ на увещевания следователей он криво улыбался и говорил: "Вы - специалисты. Вам за это деньги платят. Доказывайте, что я украл". Когда на очной ставке соучастник давал правдивые показания, Робинзон с ехидцей разъяснял: "Ну и дурак. По групповой больше получишь".