Он с недоверием посмотрел на Раису, нахмурился.
Затем нервно размял в пальцах папиросу и бросил под ноги. Ядовитая улыбочка отразилась на широких губах.
- Допрыгалась, значит. И модный плащ, и нейлоновая косынка не помогли, а еще на мою шапку киваешь. Я-то дело знаю туго. Воробей стреляный, на мякине не проведешь. А как же твои личные вещи? Или опять на мою шею сесть думаешь? - спохватился он.
- Пока все наоборот: ты сидишь на моей шее, - спокойно ответила Раиса. - А допрыгались мы вдвоем, а не я одна.
Мужчина отмахнулся, молча осмотрелся. Ничего подозрительного поблизости не заметил. На путях пыхтел паровоз, сонно переговаривались пассажиры, началась посадка. И все-таки оп не решился идти сразу в вагон: послал Раису на разведку, а сам предусмотрительно шмыгнул за угол сарая. Там у кучи старых шпал лежали два объемистых чемодана. Высокий парень в шахтерской брезентовой куртке стоял рядом. На его рыжей густой шевелюре поблескивали мелкие капельки дождя.
Казалось, рыжего ничто не беспокоит. Он равнодушно жевал жесткий стебелек. Но когда обладатель шотландки подошел к нему вплотную, парень живо поинтересовался:
- Ну как Ранетка? Все устроила для отъезда?
- Даже больше чем надо. Она вчера влипла где-то в культурном доме. Едет теперь со мной. Вот так, друг Шкалик! Сплошное невезенье. Ну где я мог посеять "керогаз"? Неужели его подлец Дельфин увел? - сокрушался бородатый.
- Теперь уж не до этого. Езжай, отлежись недельку. "Керогаз" - дерьмо, добудем. А то, знаешь, как Тарас Бульба: погонишься за люлькой, а потеряешь жизнь.
- Что за Бульба?
- Удалой казак был. Он бы ушел, да обронил люльку, ну, трубку, понимаешь? Повернулся, начал искать. Тут его и накрыли...
- Ух, гады легавые! Всегда подберут момент.
Рыжий верзила улыбнулся, но не стал разъяснять, кто такой Тарас Бульба. Он посмотрел на часы. До отхода поезда оставались считанные минуты.
- Пора, - кивнул он бородатому и первым взялся за чемодан.
Человек в ватнике последовал его примеру. Когда они вышли из своего укрытия, около поезда толпились только провожающие. Все пассажиры успели запять свои места. Раиса стояла у третьего вагона, успокаивающе помахивая рукой. Значит, опасности не предвиделось.
- Ты вот что, Шкалик, - торопливо, на ходу обращался к рыжему человек с бородой. - Пока я буду налаживать ксиву, не дремли. Во-первых, нам "керогаз" потребуется вот так. - Он свободной левой рукой коснулся горла. - И обязательно сдай на права шофера.
Или хотя бы научись мало-мальски управлять автомобилем, понял? И мы тогда заживем, будь уверен.
- Чего же не понять? Постараюсь все сделать.
Мпе самому без специальности, браток, труба. Сам видишь, - спокойно соглашался Шкалик.
- Ну вот и хорошо, что ты такой понятливый.
Действуй. А если что - мы друг друга не знаем, петришь? С этим и будь здоров!
Коренастый послал воздушный поцелуй своему приятелю, взял от него второй чемодан и поспешил к своему вагону. Рыжий медленно продвигался следом за ним.
Поравнявшись с третьим вагоном, он увидел уже в окне улыбающиеся лица Раисы и своего бородатого приятеля.
Слегка приподнимая руку, он помахал им и направился к вокзалу. Никто не услышал, как он сказал при этом:
- Будь здоров, Ромка Робинзон. Живи не кашляй.
Старые полуосвещенные вагоны поскрипывали на ходу. Пассажиров в поезде было мало. Многие из них постарались использовать свободные места ложились на жесткие скамейки и полки и досыпали. Некоторые, кутаясь в воротники, дремали сидя. Но Робинзон не думал об отдыхе. Оп любезно переговорил с проводницей, подмигнул сидевшей в углу купе Раисе и, пошатываясь, пошел в соседний вагон.
В поезде ехали в основном женщины с детьми, старики, изредка попадались военные. Эти пассажиры не очень интересовали Робинзона. Лишь в шестом вагоне он приостановился на несколько секунд. На сродней полке, свесив вниз испещренную татуировкой руку, беспечно спал матрос. У изголовья стоял чемодан в черном чехле. На нем лежал бушлат. Осмотревшись по сторонам, Робинзон проворно ступил ногой на свободное нижнее сиденье и прощупал бушлат. Карманы были пусты.
Тогда он небрежно толкнул в руку спящего. Матрос продолжал спать крепким сном. Робинзон спустился вниз и пошел дальше по проходу.
Вернулся он к Раисе через полчаса заметно успокоенный, даже повеселевший. Бывают люди, к которым приходит настроение от одной езды. Но Раиса знала и другую его черту. К Робинзону приходило настроение, когда дела спорились. Угадывая ее мысли, он шепнул:
- Удача нас ждет впереди!
- У цыганки гадал? Расскажи что-нибудь поинтереснее.
- Интереснее? Можно. Вот, слушай. Сидел со мной на Колыме один ростовский вор. Тарасом звали, а фамилия Бульба. Он мне рассказывал, как нелепо погорел.
Засекли его легавые на деле. Ну, он парень не промах был. Легонько обвел их вокруг пальца и улизнул. Уже на свободе был, как вдруг заметил, что обронил свою трубку. А трубка, видать, дорогая была. Он нагнулся, ищет в траве ее. И доискался... Насели на него сзади, схватили и повязали. Очень хороший был парень, но жадность погубила. Потому я и наплевал на свой "керогаз"...
- Поздравляю, - улыбнулась Раиса.
- С чем? - не понял Робинзон.
- Ты начал интересоваться книгами. Это уже хорошо.
- При чем здесь книги? - недоумевал он.
- Конечно, ни при чем, пусть будет по-твоему, - согласилась она. Расскажи что-нибудь другое.
Он принялся со всеми подробностями рассказывать, как заготавливается лес в Сибири, как два заключенных разодрались из-за дозы морфия, нелегально доставленного в тюрьму, кто такие воры "в законе" и как они умеют держать в страхе своих сокамерников...
Минут за десять до нужной им остановки Робинзон вынес в тамбур чемоданы и сам исчез. Раиса с трудом выгрузила их на платформу. Поезд тронулся, а Робинзона все не было. Она забеспокоилась. Уже на ходу он выскочил наконец из шестого вагона. В руках у пего был чемодан в черном чехле. Раиса глянула на добычу, и краска стыда залила ее лицо. Это был чемодан матроса, которого опа видела при посадке в поезд.
6
Вдоль шоссейной дороги на полтора километра растянулся поселок с деревянными домиками, черной трубой кирпичного завода и маленькой церквушкой на пригорке. Кирпичный завод, совхоз и железная дорога обеспечивали жителей поселка постоянной работой. Как и во всяком малонаселенном пункте, парод здесь был любопытен ко всему новому. Особый интерес проявлялся к приезжим.
Робинзону и его спутнице повезло: они прибыли ранним поездом, когда любители пристанционных новостей еще спали безмятежным спом. Выбравшись благополучно на центральную улицу, они уверенно зашагали вперед.
У сельмага сторож с двустволкой за плечами вышел на дорогу и попросил у Робинзона закурить. Отказать нельзя, с неохотой он остановился.
- А вы никак инженер? - спросил вдруг сторож, часто посасывая еще не разгоревшуюся папиросу. - На кирпичном вас давно ждут.
- Что-то в этом роде, - неопределенно промычал Робинзон. - Ну, пока, отец. Торопимся мы.
На спуске к озеру стоял старый, вросший в землю почти по самые подоконники домик. Когда Раиса открыла калитку, их облаяла поджарая, неопределенного цвета дворняжка. Увидев, что пришельцы не обращают внимания на ее лай, она благоразумно замолчала, осторожно подошла к людям и принялась обнюхивать чемоданы. Скрипнула ржавыми петлями дверь. На порожек дома вышла пожилая женщина в меховой безрукавке. Она не проявила никаких признаков радости или недовольства и долго щурилась, подставляя ладонь козырьком ко лбу, стараясь получше рассмотреть гостей.
Раиса подошла вплотную к ней и заговорила.
- Райка?! - удивленно вскрикнула старуха. - А я уж и ждать перестала, думала, опять ты в свою Середнюю Азию подалась. Ну, заходите, заходите, я человек гостеприимный...
- Роман, - назвался Робинзон, пожимая ладонь хозяйки, и поспешно юркнул в узкую дверь сеней.
- Агриппина Тарасовна, - ответила женщина. Она не очень дружелюбно посмотрела ему вслед и шепотом спросила у Раисы: - Муж али так, временный?