Из всех шоферов, которые служили у Радница, Ко-Ю был самым ловким, умелым и сообразительным. А еще он был превосходным поваром, отличным камердинером и расторопным слугой, за что Радниц и платил ему соответственно.
С Фридрихштрассе «роллс-ройс» свернул налево, на Унтер-ден-Линден. Показались залитые светом Бранденбургские ворота. На большой пустынной площади они производили внушительное впечатление.
— Остановись здесь, — сказал Радниц, нажал на кнопку, и стеклянная перегородка поднялась между ним и Ко-Ю.
Когда машина остановилась, из тени выступил коренастый человек. Даже в неярком свете было заметно, что одет он убого — бесформенная шляпа, поношенные брюки, мешковатое пальто. Человек приблизился к машине. Радниц узнал его и открыл дверцу. Визитера звали Игорь Дузинский. Он уселся рядом с Радницем, и тот скомандовал в переговорное устройство, чтобы Ко-Ю ехал вперед, но не слишком торопился.
— Итак, друг мой, — обратился он к Дузинскому, — полагаю, что мы можем ставить точку. Вы понимаете, что ваша страна не единственная, которая заинтересована в этом деле. К тому же мы потеряли много времени.
Дузинский сложил руки на коленях. После долгого ожидания на холоде тепло внутри «роллс-ройса» расслабляло. Вдохнув смесь аромата дорогой сигары и одеколона Радница, он остро ощутил собственную бедность. Если этот капиталист, которого и он, и советское правительство считают прожженным мошенником, надеется смутить его, — дохлый номер.
— Нас не могут подслушать? — спросил Дузинский по-немецки.
— Нет.
— Водитель надежный?
— Да. — Краткие ответы Радница выдавали скуку.
После паузы Дузинский произнес:
— Я советовался с нашими людьми. Они считают, что ваше предложение, скорее всего, нереально.
Радниц достал сигару.
— Понимаю. У меня тоже возникали сомнения, но теперь их нет. Короче, я имею возможность передать вашему правительству формулу ZCX.
— Не в этом дело, — недовольно сказал Дузинский. — Мы можем добыть формулу и без вас, но только это бессмысленно и для нас и для американцев. Разве вы не помните, что формула зашифрована, а код, как мы установили, не поддается расшифровке? Американцы бились над ним два года и сейчас признали, что все впустую.
— Я знаю, что добьюсь успеха, — тихо произнес Радниц. — Нет ничего невозможного при наличии ума и денег. Я предлагаю вам расшифрованную формулу. Если я не смогу этого сделать, я не возьму денег. — Радниц рассматривал тлеющий кончик сигары. — Все очень просто. Еще легче договориться о цене. — Радниц посмотрел в окно. Они ехали по Карл-Маркс-аллее — торговому району Восточного Берлина, который, несмотря на освещенные витрины, выглядел бедновато.
— Вы серьезно? — изумился Дузинский. — Вы действительно сможете расшифровать формулу, над которой бились американские эксперты?
— Иначе я не стал бы терять здесь время, — скучающе произнес Радниц. — Вы что, полагаете, я подвергался глупым таможенным формальностям ради удовольствия встретиться с вами и посмотреть пустые улицы и нищие магазины? Итак, сколько вы предлагаете?
Дузинский глубоко вздохнул:
— Мне поручено передать вам: мы согласны заплатить двести пятьдесят тысяч долларов наличными. — Он сделал паузу, затем, повысив голос, произнес: — Целое состояние!
Радниц продолжал разглядывать кончик сигары. Ничего другого он не ждал и еле сдерживал холодную ярость. С каким ничтожеством приходится иметь дело!
— Вы серьезно? — Он повторил слова Дузинского с насмешкой.
Тот безуспешно пытался разглядеть лицо Радница в полумраке салона машины.
— Разумеется. Но мы должны быть уверены в правильности расшифровки.
— Формула ценна только в том случае, если она принадлежит одной стороне, — негромко проговорил Радниц. — Я готов предоставить вам экспертизу на двухдневную расшифровку. Если по истечении этого срока вы не заплатите, я передам копию другой державе. Понятно?
— А что, если вы попытаетесь продать копию после того, как передадите нам оригинал? — спросил Дузинский, восхищаясь собственной проницательностью.
— Сделка с государством не базарный торг, — отрезал Радниц. — В делах такого рода я соблюдаю правила игры.
Дузинский кивнул:
— Значит, по рукам?
— По рукам? Я этого не сказал. Итак, вы предлагаете четверть миллиона долларов. Это не разговор. — Радниц говорил едва слышно. — Извольте не перебивать. Один из моих сотрудников намекнул — только намекнул — правительству Китая на возможность продажи расшифрованной формулы ZCX. — Радниц умолк. Его полуприкрытые глаза изучали лицо Дузинского, на которое время от времени падал свет уличных фонарей. — Китайское правительство знает истинную цену формулы. Они незамедлительно предложили мне три миллиона долларов. Слышите? Три миллиона!