Во дворике за забором — высоким и крепким частоколом просмоленных брёвен — суетилась прислуга, пыхтел паровой генератор, уютно пыхтели трубы, коих на покатой черепичной крыше дома торчало великое множество, скрипел колодезный ворот. Откуда-то донеслось конское ржание, и следователь удивлённо уставился на старшего механика.
— Господин Пьеро, я вот только что слышал лошадь? Или мне послышалось?
— Почему же послышалось? Самая натуральная лошадь. Точнее, жеребец. Уголёк — жутко ледащая скотина, но в хозяйстве помогает: дрова на нём возят, керосин…
— Так, так, стоп. А откуда сено? Везут с Большой земли дирижаблями?
— А-а-а-а, вы об этом! — Пьеро засмеялся. — На самом деле, Фигаро, всё не так плохо. Посмотрите, например, вон туда. Да-да, у забора. Дерево. Что это, по-вашему?
— Эм-м-м… Клён?
— Именно клён. Вы уже, наверно, знаете, что многие лиственные деревья приспособились выживать в условиях Хляби. У нас тут, как бы, огромная эфирная аномалия, если вы не забыли. Так вот то же самое касается и травы: если вы раскидаете снег, то найдёте под ним зелёную травку. Понятное дело, нужно знать, где копать, но сам факт. Лошадей тут держать можно, тем более, северных тяжеловозов. Просто мало кто на них отвлекается. Зачем лошадь, если здесь можно купить керосиновую самоходку за пятьдесят империалов, а керосину — хоть купайся? Но некоторые по старинке держат. Вот я, например, хе-хе… Ну, давайте, давайте, господа, проходите… Ну что тебе, Степан?!
К ним, путаясь в развязавшихся шнурках огромных, явно не по размеру ботинок, бежал, перебирая заплетающимися ногами, парнишка лет двенадцати. Его явно одевали то ли с отцовского, то ли с братского плеча: доха, в которую парень мог провалиться с головой, широченные ватные штаны и потрёпанная бобровая шапка, постоянно падавшая на глаза, из-под которой во все стороны торчали светлые вихры.
— Господин Пьеро! Господи-и-и-и-ин Пье-е-е-еро-о-о-о!
— Да не ори ты так, — поморщился механик, — я же вот он стою. Чего тебе надо? Опять кровососка курей побила?
Степан резко затормозил, запутался в шнурках окончательно, рухнул в снег бесформенным кулем, но тут же вскочил на ноги, отряхнулся и упёр руки в боки. Из-под шапки показался длинный конопатый нос и два быстрых как ртуть серых глаза, которыми мальчишка внимательно изучал гостей.
— Кто из вас, уважаемые, будет есть колдунских дел мастер Френн, али бесогон Фигаро? — деловито осведомился парнишка.
— А твоё какое дело, прыщ мелкий? А ну я тебя сейчас вот так!..
— Нельзя вот так меня, — Степан важно подбоченился, — у меня для означенных господ «молния» аж из Белого лога! Почтовой вот только что уехал, наказал «молнию» лично в руки и под роспись!
— Ха! А чего же уехал, если под роспись?
— Потому как с кумом своим в курятнике водкой ужрались, вот и уехали. Так и сказали: у меня, говорит, Степан, рабочий день закончился, имею право! А роспись, мол, я и с тебя стребовать могу — ставь, грит, крест на бумажку, и дело в шляпе.
— Так а где «молния», пройдоха ты мелкий?!
— В целости и сохранности. Вот! — мальчишка сунул руку куда-то за подкладку дохи, и извлёк тонкий латунный тубус с отвинчивающейся крышкой, на которой болталась сургучная печать. — Так кто из них…
— Вот, вот он Фигаро, а вот инквизитор Френн, так что давай сюда. — Механик схватил «молнию» и, нахмурившись, проверил крышку. — Ишь ты, целёхонька… Ну, держи серебряк, Степан. Заслужил.
Степан, поймав монету, ретировался со скоростью пули, а Фигаро, взяв из рук Пьеро тубус с «молнией» пожал плечами, сломал печать, отвинтил крышку, достал телеграмму и принялся за чтение.
ФигароALARM
Срочно перезвоните STOP
Мой номер у вас есть STOP
Дикий STOP
Следователь отдал «молнию» Френну и спросил:
— Не подскажете, Пьеро, где тут у вас ближайший телефонный аппарат? Я так понимаю, что он есть, раз уж телеграф работает.
— Как не подсказать! — Механик гордо подбоченился. — Завсегда подскажу: стоит на столе в моём кабинете. Пользуйтесь на здоровье. Только очень вас прошу, линию больше пяти минут не занимать, а то там счётчик дополнительную плату накручивать начинает…