Метлби стряхнул пепел сигареты прямо на пол, машинально распылив его на атомы, затянулся и выпустил два дымных колечка — маленькое сквозь большое.
— Я сел за расчёты. Получалось, что где-то здесь, в определённой мере, почти рядом, можно сказать, буквально под полом нашего космоса, находится некое Другое свехсущество: то ли одно из Могуществ, которому вздумалось ломиться на наш план, то ли заключённый в некое подобие клетки Демон-принц, то ли вообще хрен пойми, что. Я понятия не имею, насколько это опасно для нашей реальности в целом, но быстро понял одно: чем бы эта штука ни была, она станет вызывать сбои в работе Единого Поля. Это будут аномалии: прорывы сильных Других, появление всяких древних тварей, что веками спали в безднах земных или в морской пучине, а теперь вылезут прогуляться… или эфирные вихри необычайной мощности, вроде того, что образовался на Рогатой горе. И каково же было моё удивление, когда я узнал, что следователь Департамента Других Дел Александр Фигаро неожиданно завалился на Хлябь именно сейчас! Более того: пытается за каким-то дьяволом пробиться на эту драную Рогатую гору!
— Совпадение? — Следователь поднял бровь.
— Да, это совпадение, разумеется. — Метлби согласно кивнул. — Эфирные напряжения такой мощности неизбежно будут вызывать деформации причинно-следственных связей. Это своего рода автоматический механизм: некий… — колдун прикусил губу и пощёлкал пальцами, подбирая выражение — некая встроенная в паутину судеб цель, условность, договор, если хотите. Самоисполняющееся пророчество — знать бы только пророчество чего!
Он быстро поднял глаза и уставился на Фигаро.
— А вы знаете?
Следователь дёрнулся (он ничего не мог с собой поделать; слишком уж хорошо Метлби умел выбивать почву из-под ног). Фигаро открыл рот, закрыл его, издал звук, отдалённо прохожий на «мну-э-э-э-э», но ссыльный магистр уже встал с кресла (которое тут же превратилось обратно в колченогий табурет), растворил в воздухе окурок и сказал:
— В восемь часов на площадке у въезда на Кальдеру. И, пожалуйста, не опаздывайте. У этой Анны крутоватый нрав.
С этими словами он отвесил короткий поклон — не пойми, шутовской или нет, — и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Дальше всё происходило очень быстро.
Раз — и воздухе появился Артур. Два — и древний колдун запечатал дверь, через которую только что вышел Метлби Громовой Печатью, Сокрытым Знаком и, судя по всему, для верности, — Неотразимым Краеуглом. Три — и мансарду отрезала от мира целая пачка изолирующих заклинаний, из которых Фигаро, да и то с трудом, различил лишь парочку звукоизоляторов.
Но больше всего пугало выражение лица Артура: Зигфрид-Медичи был в ужасе.
— Господин Мерлин, — Френн, у которого непроизвольно задёргалось веко, — что происходит? Вас что, напугал Метлби?
— А? Что? — Артур рассеяно покачал головой. — Метлби… Нет. Он — гений. Он просто чёртов гений, да и всё. А я идиот. Выпросивший себе знания, и обращающийся с ними как глупый ребёнок с микроскопом. Или даже хуже: как чванливый лордишка, сумевший собрать в своём доме самую большую коллекцию книг по колдовству, но не умеющий банально высушить заклятьем своё нижнее бельё после стирки… Да, ресентимент. Имею право. Мне бы этого Метлби посадить рядом с собой, обложиться бумагой — горой бумаги! — и засесть, эдак, на неделю. Лучше на месяц. Но! Меня не это беспокоит, на самом деле. Этот тип обнаружил клетку Демона имея под рукой простейший прибор, бумагу, перо и мозги. Он нам нужен. Я беру его в команду. Но — потом. Его опыт, в смысле, его эксперимент с этой эфирной червоточиной может предоставить нам данные — очень ценные данные. Мы поговорим с ним позже.
— Вы собираетесь явиться к Метлби в гости и сказать «привет, я Мерлин Первый», давайте поболтаем? — Следователь просто не мог поверить своим ушам.
— Да, примерно так. Какая, к дьяволу, разница, если мир скоро сгорит? Но меня сейчас трясёт не по этой причине. Этот Метлби, этот чёртов сукин сын прав: а что если всё, что мы сейчас делаем именно то, чего Демон и добивается? Что если мы действуем точно в рамках Договора? Ниточки судьбы натягиваются, сплетаются в гобелен, а мы подносим материал для этого адского станка? Что если мы и есть причина, по которой погибнет мир?