«А вдруг, — промелькнула у него в голове безумная мысль, — оно и правда не может мне ничего сделать? Вдруг дом или я зачарованы? Вдруг…»
Фьють.
Жмых споткнулся и упал лицом в пыль. Он не сразу понял, что произошло; было ощущение, что его ноги провалились в неглубокую яму. Он медленно — в глазах почему-то темнело — перевернулся на спину и попробовал понять, что же прервало его бег.
Загадка, как оказалось, решалась просто: его ноги были аккуратно отрезаны немного ниже колен. Теперь они валялись в паре шагов от Жмыха, а из культяпок толчками била кровь. Боли как таковой пока не было, но она уже приближалась, накатывая тупыми пульсирующими волнами.
Он застонал, и попытался ползти.
Фьють!
На это раз невидимое лезвие оттяпало ему ноги почти по бёдра. Но Жмых каким-то чудом, несмотря на потерю крови, работал руками как безумный, всё ближе и ближе подползая к открытой калитке.
Десять шагов. Пять. Всего три шага.
Фьють!
Он почувствовал жжение в области шеи, а потом угол, под которым был виден мир, резко накренился и пошёл кувырком.
Голова беглого каторжника, откатившись на несколько футов, остановилась у невысокого забора, где и осталась лежать, удивлённо распахнув глаза в низкое, быстро темнеющее небо.
Нелинейная Гидра ещё некоторое время повисела над телом, тихо вздохнула — всё же, убивать жертву так быстро не стоило — и, выпустив из себя длинный узкий зонд-капилляр, вонзила его в ещё трепыхавшееся сердце Жмыха, принявшись высасывать жизненную эссенцию. Она не торопилась: город, по крайней мере, на ближайшие несколько недель, был надёжно спрятан от мира. Сейчас она вернётся к тому дому в конце улицы, закончит с толстым булочником (дурак думал, что надёжно спрятался у себя в комнате), а потом уже займётся теми, что укрылись в подвале ратуши. Да, они отгородились, но они всего лишь люди. Заклинание, что защищало их, уже испарялось, распадалось, таяло как льдинка на солнце.
Ждать оставалось недолго.
— Так, — сказала Анна Гром, — слушайте все сюда. И кто-нибудь, пожалуйста, зажгите лампу. Темно как в угольной шахте.
Чиркнула серная спичка, булькнул керосин, и в кромешной тьме затрепетал крошечный огонёк. Скрудж Фуллер, начальник станции и складов Королевской железной дороги в Серных Холмах аккуратно накрыл старую «летучую мышь» закопчённым стеклянным колпаком, убрал с потного лба свой смешной напомаженный чубчик, похожий на селёдку, и тяжело вздохнул. Его строгий чёрный костюм смотрелся в пыльном подвале среди паутины и мусора несколько неуместно, но, подумала Анна, вломись Гидра сюда, то самый подходящий для похорон стиль будет как раз у Фуллера.
— Все выспались? — Анна против воли зевнула, и потёрла кулаков опухшие глаза. — Хотя нет, что я говорю… Все здесь?
— Да. — Староста Гремм поправил очки на горбатом носу и коротко кивнул. — Я, Фуллер, госпожа Фриц, наш главный жандарм с его бравым коллегой и не менее бравым подопечным… Кстати, Шарль, а почему вы воспользовались случаем? Могли бы и сбежать.
— Очень смешно. — Шарль Вилль, головная боль Серных холмов, медвежатник-неудачник, поправил на лысине помятый котелок и сплюнул на каменные плиты пола. — К этой твари в пасть? Большое спасибо, но только в сопровождении представителей жандармерии. Я решил встать на путь исправления и уже три часа как являюсь законопослушным гражданином, так что выкусите, ваша милость.
Анне пришлось сделать титаническое усилие, чтобы не засмеяться в голос. Вилль давно уже стал городской легендой, но такой славы Анна не пожелала бы и злейшему врагу. Будучи неплохим механиком, он некоторое время успешно сотрудничал сразу с двумя перерабатывающими серный колчедан заводами, умудряясь успевать и там, и тут, неплохо с того имея. Так продолжалось до тех пор, пока оба завода разом не закрылись, и Вилль не получил кукиш с маслом вместо жалования и выходного пособия от их владельцев, фабрикантов Бомса и Бумса. Полагая (и не без причины) что судиться с означенными господами выйдет дороже, чем он, рядовой механик из захолустья может себе позволить, Вилль решил взять своё самостоятельно, вскрыв заводские сейфы, причём, в одну и ту же ночь. План был дерзким, но не сказать, чтобы совсем уж безумным: новоиспечённый взломщик знал оба завода как свои пять пальцев и, как ему казалось, рассчитал всё до мелочей.
Под покровом ночной темноты Вилль в тот же вечер забрался в хранилище завода Бомса. Древний сейф от «Фродо», пожалуй, можно было открыть одёжным крючком, а сторож, старый солдат-инвалид, мирно посапывал в своей коморке, упившись вишнёвой наливкой. Всё складывалось как нельзя лучше.