Колдунья вызывала у Гидры страх. Гидра, в свою очередь, решила, что сделает колдунье больно, но даже не так, как тому человеку, которого она убила последним. О нет, колдунья познает кое-что другое. Кое-что невообразимое. Гидра сделает это, даже если на то, чтобы поддерживать жизнь в теле жертвы у неё уйдёт весь накопленный «виталис».
Колдунья будет умирать месяцами.
А все остальные побоку.
Другая распрямила лезвия, медленно раскрыв их в ужасающий, но по-своему красивый цветок смерти.
Она ждала и наблюдала.
— Всё, — Гремм щёлкнул позолоченной крышкой карманных часов, — больше ждать нельзя. Темнеет, да и гроза уже близко. Если мы хотим действовать, то действуем сейчас.
— А как по мне, так один хрен, — госпожа Фриц невесело усмехнулась, — что ночью, что днём. Всё равно эта штука невидимая… Но вы правы — начинать нужно сейчас. А то я скоро растеряю всю храбрость.
— Какой у нас план?
Анна почувствовала, как очередной порыв ветра приятно холодит разгорячённое тело. Свернула молния и на мгновение мёртвый город превратился в одну сплошную чёрную тень.
— Хороший вопрос. — Она, неожиданно для себя, рассмеялась. — Плана у нас нет никакого. Но если бы его придумывала я, то это было бы примерно так: мы выманиваем Гидру куда-нибудь на открытое пространство, где есть некие ориентиры: столбы, колодец или ещё что-нибудь такое. Потом, когда Гидра собирает себя в единое целое для решительной атаки, я говорю госпоже Фриц куда стрелять, ну а там уже… В общем, повезет — не повезёт.
— Отличный план. — Гремм саркастически поаплодировал. — Надёжный, как швейцарские часы. Один только вопрос: а как вы собираетесь выманивать Гидру?
— Ну… — Анна открыла рот, запнулась, и помахала в воздухе руками. — Выйду туда, привлеку её внимание, потом закроюсь щитами…
— И как вы одновременно будете отбиваться от Другого существа и показывать госпоже Фриц куда стрелять? А, и ещё: сколько вы планируете прожить после того, как Гидра на вас набросится? Секунд сорок?
— Ну…
— Хватит. — Гремм резко рубанул воздух ладонью. — Вы так тут все сейчас героически поляжете. К чёрту. Гидру я выманю самостоятельно. А дальше уже ваша забота, так что смотрите не подкачайте.
— Выманите? — Пьер вытаращил глаза. — Вы?! Но как? Выгоните её палкой из-под крыльца?
— Увидите. — Староста загадочно улыбнулся. — Стойте здесь, и будьте готовы открыть огонь. Когда — это вы, Анна, уж решайте сами. Удачи!
И он ушёл, исчез за открытыми настежь двойными дверями ратуши, на рассохшемся дереве которых ветер трепал выцветшие объявления: «Продам дом», «Куплю повозку», «Собираю группу на выезд, две телеги, спросить Виндзля в «Старом пони». Раздался скрип половиц, и Гремм пропал, словно огромное старое здание проглотило его.
Шваркнула молния, бухнул гром, и в пыль упали первые капли настоящего дождя: тяжелые и крупные, выбивающие в пыли дыры, похожие на воронки от маленьких снарядов. Темнело прямо-таки с ужасающей скоростью; туча неслась по небу точно локомотив. Она клубилась, закручивала длинные серые «усы» и вспыхивала, дрожа от переполняющего её электричества.
— Анна?
— Она где-то здесь. — Колдунья медленно огляделась по сторонам, но вокруг был только мёртвый город и пустые дороги, по которым ветер гнал уже настоящие пылевые цунами. — Ждёт. Не показывается.
— Где конкретно?
— Везде. — Анна махнула рукой. — Тут, там. Она же не просто так называется «нелинейной». Группируется Гидра только для атаки… Думаю, Гремм был прав: сейчас она настороже, и выманить её просто выйдя из-за купола — чистой воды самоубийство. Удар будет мгновенным.
— Тогда как…
— Не знаю. Я только надеюсь, что староста что-нибудь придумает.
Анна почувствовала это как ледяной поток, лизнувший её пальцы и коснувшийся чёрным хлыстом самого сердца, волной понёсшийся по телу.
Гидра увидела это как тусклое зеленоватое сияние, рвущееся через трещины в земле вокруг ратуши.
Анна прошептала формулу и заглянула в эфир так глубоко, как только смогла.
Теперь и колдунья и Другая видели одно и то же: зигзагообразные разломы открывающиеся в земле, точно трещины во время землетрясения. Только трещины открывались в эфире, хотя земля — Анна хорошо это почувствовала — начинала дрожать по-настоящему. Из трещин, которые на самом деле не были трещинами валил тяжёлый зелёный пар, клубился, стлался по земле, сочился душной, вполне реальной вонью.