— Анна, — Фриц Шпицберген сморщила нос, — что это так жутко воняет? Силы небесные, да меня сейчас стошнит! И почему трясётся земля?
Но колдунья (в отличие от Гидры) уже поняла, что происходит.
— Держитесь! — закричала Анна, стараясь перекричать ветер и гром. — Сейчас здесь начнётся чёрт знает что!
— Это Гремм? Это ведь он?
— Да. Я думаю, это Гремм.
Но всё случилось совсем не так, как Анна себе представляла.
По правде говоря, она не представляла себе ничего и никак; Анна не особо часто сталкивалась с некромантами и их колдовством. Однако ничего подобного она точно не ожидала.
Земля под ногами уже ходила ходуном, словно палуба корабля в шторм. Анна, госпожа Фриц и Пьер Артисон вцепились в невысокое деревянное ограждение помоста (на него во время праздников вешали разноцветные ленточки и бумажные венки) молясь всем силам, чтобы кое-как сколоченные доски выдержали.
А земля уже трескалась, осыпаясь в широкие щели, что с каждой секундой становились всё шире, обнажая каменную кладку которая, с замиранием сердца поняла колдунья, и была потолком того самого подвального помещения, где они всё это время скрывались от Гидры — старый сырой камень покрытый чёрной плесенью и мхом. Этот камень треснул, с хрустом сломался, будто обыкновенное сухое печенье, а потом взорвался.
Это действительно выглядело как взрыв: камень вспучился, захрустел, и с грохотом разлетелся во все стороны (Анна едва успела закрыть стоящих на постаменте кинетическим щитом) опадая на землю грязным серым дождём, и тогда, наконец, трясение земли прекратилось.
Теперь футах в сорока от входа в ратушу в земле зияла приличных размеров дыра, похожая из-за торчащих кусков каменной кладки на разверстый рот с обломками выбитых зубов. Из дыры тянуло ужасающими миазмами: пыль, грибок, сырость и мертвечина, но хуже всего был запах, который Анна так и не смогла идентифицировать — не мерзкий сам по себе, но невероятно резкий, этот странный алхимический аромат чем-то напоминал те дешёвые духи, что по серебряку за ведро продавали в вокзальных цирюльнях, и от запаха которых даже у золотарей выскакивала из горла селезёнка.
А потом стены ратуши содрогнулись, и с небес прозвучал голос.
Ужасный, ибо голос не был человеческим, но по-своему чарующий, низкий и глубокий, прогремел он над умершим городом подобно вестнику неведомого рока, произнеся странные слова:
ДИСС МИРЕСС ЭСССТЕРЕСС НИТЕМИСС ИССЕРХИС ЭНИТЕМОСС!!
Анне эти слова показались просто набором бессмысленных звуков, но она всё равно ощутила заключённую в них силу: мороз продрал колдунью до самого нутра. Даже Фриц и Пьер, не будучи колдунами, вздрогнули и втянули головы в плечи, испуганно озираясь.
Хотя, может, это и к лучшему, что Анна Гром не узнала слов, которые произнёс неведомый голос, потому что в мире было не так уж много тайных книг, где среди склеенных вместе страниц дрожащим почерком были они записаны. В частности, безумный граф Элерт в своих трижды проклятых и запрещённых во всех уголках земли «Культах севера» записал эти слова, трижды обведя пером искупанным в алых чернилах, а ниже написал: «…но ЭТОГО — о-о-о-о-о! — не призывай из Наружных Пустот, ибо След Его навеки остался там, где ступал Он на твердь Срединного мира. Поистине ужасающие вещи поведали мне Те, что пожирают ночами мёртвую Плоть из открытых Могил о Предвестнике сего Гласа, посему запечатываю здесь я уста свои кровавым Крестом смертной клятвы…»
Страшный голос прокатился по небесам, отразился от земли, и стих, перейдя в отдалённое громовое ворчание. А затем в грозовых тучах появился разрыв, и из этого разрыва ударил бледный луч света.
Гидра была озадачена.
Да, иногда из сияющей пустоты наверху спускались Те, что обитали там. До большинства из Них ей не было никакого дела; их пути не пересекались и Другая воспринимала эти силы примерно так же, как уездный городовой воспринимает существование комет: зная про эти хвостатые куски льда и пыли, что бороздят бесконечный мрак из «Ворожбы и Жизни» он никак не рефлексирует по их поводу и знание это никак не влияет ни на ход его мыслей, ни на жизнь городового в целом.
Некоторые из Тех, что обитали там, сверху, отдавали Гидре приказы. Эти приказы немедленно выполнялись, однако Другая не могла бы называть это некоей формой подчинения; так палец не восстаёт против приказа мозга, что повелевает ему согнуться или распрямиться.
Однако Тот, что только что заглянул в тонкую щель открывшуюся между Сферами, пришёл из такого далёкого далека, о котором Гидра даже не могла помыслить. Чёрные провалы за гранями всех границ, миры без мер и измерений, проваливающиеся сами в себя эоны черноты и слепого ужаса, глотающего мёртвые звёзды — всему этому не было места здесь, так близко к Упорядоченному Краю. Не то, чтобы Другая испугалась, но она совершенно не понимала, чего ожидать от этого странного, пусть и мимолётного визита.