— Да ну вас к чёрту. Лучше посмотрите вокруг — какая ночь! Я не сентиментален, но здесь, на Хляби, есть что-то такое, что даже меня пробирает до глубины души. Если бы мою лабораторию разместили в произвольном месте здешних лесов и позволили бы изучать зону в радиусе не более мили вокруг неё, я бы, по правде сказать, не расстроился. Мне бы хватило материала для исследований на две жизни… Эх, нужно будет переключиться на изучение проблемы бессмертия. Здесь столько всего интересного, что умирать как-то ну вот совсем скучно и обидно. И дело не только в исследованиях. Я редко работаю в поле, но иногда, всё же, приходится. Представьте себе: ночь, лабораторные палатки, мороз такой, что деревья трещат… ну, вот как сейчас, примерно, охотники нанятые для охраны мутузят в кустах поленом шишигу, а ты выходишь на вершину холма — и ни души! Никого на мили и мили вокруг! Только снег, леса, ветер, подземная чудь из-под кустов глазами сверкает и луна в полнеба. Закуришь сигарету, и тут, прищуришься — огонёк! И думаешь: а не почудилось? Присмотришься — точно, огонёк! Далеко-далеко, на холме за лесом светится окно в избушке. То ли трапперы ночуют, то ли старатели, а, может, и одинокий разведчик коротает ночку на стоянке в глухомани. И поневоле становится тебе интересно: кто там такой, что за человек, что делает он тут в такое время, всё ли у него в порядке… Когда смотришь на городские огни, то просто ностальгируешь: а вон там окошко светится так же, как у подруги детства, с которой ты впервые попробовал вино, когда её родители были в отъезде, а вот там мальчишки за рекой жгут костры — и сразу же вспоминаешь, как сам был таким мальчишкой. Здесь всё иначе, здесь — вы не поверите, Фигаро! — мне впервые за всю мою довольно долгую жизнь стали интересны люди. Хуже: я начал терять своё отвращение к ним! Для колдуна моего уровня это было бы непростительно.
— Это ещё почему?
— Ну как же? Колдун, если он хочет чего-то достичь в жизни, должен относиться к окружающим с изрядной толикой презрения. Иначе он будет постоянно задаваться вопросами «а зачем?», «а почему?», «а не навредят ли мои действия кому-нибудь?». Какой же это колдун, к чёртовой матери? Это уже какой-то хилый гуманитарий, право слово! Если квазиматематик, да ещё и с колдовским талантом полюбил людей, то всё, пиши пропало. Пора ему на покой, стишки писать и кроликов выращивать. Это как с политиками: как только почувствовал первые уколы совести — всё, хана! Пора на пенсию.
— Вы почувствовали уколы совести? Вы? Да я скорее поверю в домашних драконов.
— Да ничего я не почувствовал, что вы пристали, как банный лист… Просто в какой-то момент люди мне осточертели настолько, что я понял всю глубину мудрости князя Василия Дикого: не гнуть через колено, а медленно менять химический состав мира, его коллективное, общее. Вроде как медленно подогревать котёл с лягушками, чтобы не спугнуть сердешных ненароком. Управляя теми возможностями, что доступны массам, ты управляешь ходом истории, и тебе не надо быть Фунтиком или, Эфир упаси, Тузиком. Это как с муравьями: если дать им еловые иголки, то они будут строить из еловых иголок. Просто потому что ничего другого нет, понимаете? И никакого принуждения. Напротив! Вот увидите: скоро все эти Глафиры, Винсенты, Александры и Пьеры выстроятся в длиннющую очередь, чтобы первым купить новую диковинку из Белого Лога. А мы на их деньги будем тут делать чистую науку.
— Вы снежным львом стать не хотите?
— Угу, я наслышан о ваших приключениях с этим мудаком Хартом… Нет, пока что мне и человеком неплохо. Но мысль интересная. Когда-нибудь, Фигаро, мы все почувствуем, что дни наши подходят к концу — если, конечно, они не подойдут к нему уж слишком внезапно. И, кто знает, может быть тогда идея стать бессмертным сверхсуществом не покажется вам такой уж и безумной.
Зашумела гидравлика, люк в полу открылся, и на обзорную площадку ловко выскочил приземистый гвардеец в комбинезоне полной защиты, увешанном кобурами, кабелями, фонариками и алхимическими гранатами, что зловеще поблёскивали пусковыми штоками. Гвардеец быстро отдал Анне честь и прогнусавил в маску:
— Командир, доклад от разведгрупп. Вокруг волколаки. Количество — не сосчитать.
— Готовятся к атаке? — По голосу Анны Гром нельзя было сказать, что новость её взволновала, но руки командира «Дубин» сжались в кулаки.
— Никак нет, не обращают на нас внимания. Стекаются стаями по десять-двадцать голов к Рогатой Горе. На нас внимания не обращают.
— К горе, значит… — Анна задумалась. — Неужели что-то почуяли? Ещё не хватало пробиваться сквозь стаи оборотней, если, конечно, не найдём дорогу для машин… Ещё что-нибудь?