Но он подаёт какие-то знаки. Семафорит о чём-то.
“Правильно. И сейчас твоя задача понять, в чём суть и смысл этих сигналов. Не спеши. Понятно, что в такой обстановке это странный совет, даже если даёшь его самому себе, но не спеши. Да, вокруг творится чёрт знает что, но, как сказал древний мудрец, этот мир подобен горящему дому, так что тут уж ничего не поделаешь. Приходится пить утренний кофе, попутно уворачиваясь от падающих балок. Итак, что там Артур говорил про такие случаи? “Если вы не понимаете, что делает артефакт или заклинание — не пытайтесь его использовать. Это Правило Номер Один любого колдуна, который хочет прожить чуть дольше, чем до гусарских двадцати и при этом никого не убить. Впрочем, этому вас учили в Академии, поэтому перейдём к Правилу Номер Два: если Правилу Номер Один в виду тех или иных обстоятельств следовать не получается, то, в первую очередь, избегайте крайностей. Не относитесь к неизвестному явлению легкомысленно — это, скорее всего, вас убьёт. Однако относиться к нему как к неразорвавшейся бомбе тоже не следует, поскольку в этом случае вы будете медлить так долго, что вас доконают обстоятельства, приведшие к невозможности следовать Правилу Номер Один. Для начала попробуйте какие-нибудь знакомые вам операции; к примеру, если перед вами артефакт похожий на меч, то достаньте его из камня. На вас не снизошел луч божественного сияния, и ангелы не водрузили вам на голову корону? Идём дальше: попробуйте что-нибудь этим мечом стукнуть…”
Вот так: потянуться к знакомому колющему холодку в пальцах, войти в него, стать его частью. Не сопротивляться, не пытаться понять, анализировать, как-то менять. Сложно? Да, ты следователь ДДД, ты везде ищешь подвох, особенно в том, что касается древнего и непонятного колдовства. Тогда… Тогда представь, что Договор это… сосиска. Большая, сочная, ароматная сосиска, которую тебе очень хочется съесть. Ты не знаешь, из чего она сделана (лучше не знать таких вещей, особенно покупая сосиски на безымянном полустанке), но ты голоден, а бородатый мужик с корзинкой, где рядом с означенными сосисками дымится исходя соком варёная кукуруза, сейчас убежит к другому вагону, и ты, вздыхая про себя, лезешь в карман за парой медяков, хватаешь кусок грубой коричневой бумаги в которую завёрнута сосиска и…
Вот оно.
Это было похоже на “взгляд через эфир” при помощи заклинания “очков”, но лишь отчасти. Сходство было в том, что Фигаро как бы заглянул в щелочку ведущую за пределы того, что принято было считать “реальностью” и увидел совсем другой её слой — тайный и скрытый, но, если подумать, вполне явный, настоящий, и, возможно, даже более реальный, чем то, на что ежедневно пялится косный человеческий глаз.
Разница же…
Передать разницу словами не представлялось возможным. Позже, в своих личных записках (к этому времени следователь уже давно начал вести то, что впоследствии он назовёт “своими походными черновиками”) он много раз пытался описать свои ощущения от прямого соприкосновения с Договором Квадриптиха, злился, рвал бумагу, и, наконец, просто сухо и сжато написал не столько о самом контакте, сколько о том, что за ним последовало.
В центре головы Фигаро вспыхнула чёрная звезда.
Бесцветный свет, прозрачная чернота, хрустальная темень, она разливалась, ширилась, поглощала всё вокруг, и, наконец, рывком вывернула мир наизнанку.
Больше не существовало ни верха, ни низа, ни тьмы, ни света, ни материи, ни энергии, ни даже того, во что можно было бы ткнуть пальцем, и сказать, что это “эфир” или что-то на него похожее; тыкать стало некуда и нечем.
Вот только Фигаро это совершенно не волновало.
Вокруг была чистейшая ясность, абсолютное понимание, кристаллическая выжимка из всего сущего, но во всём этом не было места изумлению либо же восхищению. Мир превратился в нечто вроде математического уравнения написанного на бесконечно закручивающейся ленте Мёбиуса, и никаких описательных функций для человеческих эмоций в нём не существовало.
Следователь смутно догадывался (хотя, казалось бы, новые правила в которые угодил его разум не позволяли такой небрежности — догадываться смутно), что он провалился на тот уровень реальности, где законы бытия записаны на тонких мембранах вывернутых в несколько измерений сразу, и о котором часто толковали в своих научно-популярных статьях магистры колдовской трансформации. Это было… забавное чувство.
В идеальной красоте вокруг все присущие человеку движения ума вроде страха или радости затухали, но это внезапно оказалось крайне приятно, хотя для такой штуки, как “приятно” здесь тоже не было места.