Молчание и треск. Затем неуверенный голос:
— Так точно, командир.
И тишина.
— Готовы? — Анна Гром, широко улыбаясь, обернулась; на лице командира сияла ничем не замутнённая улыбка. — Тогда двинули, пока на горизонте тихо. Ваше оборудование в каюте, господин Метлби?
Осторожно ступая по сколькому чёрному камню (к счастью, подошвы ботинок, что шли в комплекте с защитным комбинезоном имели специальные зубцы-ледоступы освобождаемые хитрой пружиной) Фигаро думал, что Артур, пожалуй, немного переборщил с псионическим вмешательством.
То ли у старого колдуна не было времени на подготовку, то ли ему не хватало эфира для полноценного колдовства, но заклятье, что сейчас действовало на Анну Гром, было самой что ни на есть халтурой, причём весьма низкого пошиба.
На щеках командира “Дубин” сиял нездоровый румянец; Анна весело болтала, не особо обращая внимание на происходящее вокруг (хотя, если честно, ничего особенного вокруг и не происходило), травила анекдоты, и, в конце концов, принялась рассказывать удивительно длинную, изобилующую подробностями историю о том, как едва не взорвала кабинет алхимии в Академии на парах профессора Ф`Хтанга.
Френн только покачивал головой, а Фигаро изо всех сил пытался вспомнить хоть какого-нибудь известного ему профессора алхимии, чьи имя либо фамилия начинались бы на “ф”. Он уже всерьёз беспокоился, что Артур поплавит мозги не только себе, но и Анне заодно.
“Хотя, — подумал следователь, — не всё так однозначно, если подумать. Анна — сильнейшая колдунья с очень высокой чувствительностью к эфиру. Любое классическое вмешательство в свою психику она бы почувствовала мгновенно, но не колдовство Артура. И это при том, что Мерлин не был псиоником, а само по себе псионическое колдовство штука крайне сложная. С одной стороны, формулы заклятий там довольно просты; это не трансформация и не внепространственное перемещение. Вот только для управления колдовством “пси” нужен природный талант и понимание процессов протекающих в человеческой черепушке. Недаром принудительное сканирование сознания даже у магистров имеет сильно отличный от нуля шанс нанести башке исследуемого невосполнимые потери. И если бы это касалось только субъекта, на котором применяется пси-колдовство! Сколько следователей ОСП и инквизиторов пробовавших вырвать из головы подозреваемых все их секреты орёт сейчас в палатах больницы Святого Корнуэлла?”
Обрати на себя внимание того, что таилось под тонким слоем сознательного, и дикие силы первобытного мозга сметут твой разум словно цунами карточный замок. Психика в которую ты дерзнул вторгнуться изо всех сил будет защищать свою целостность, не щадя ни саму себя, ни посягнувшего на её структуры. Заклятье базового пси-резонанса может выучить даже второкурсник, применить его он сможет незамедлительно, но без скрупулезной многолетней подготовки слишком велик шанс, что и новоиспеченный колдун-псионик, и его жертва превратятся в безумцев со сломанным разумом.
Артур же вёл Анну на невидимом психическом поводке очень, очень аккуратно, мастерски избегая обнаружения и добиваясь от командира желаемого. Возможно, ему пришлось временно приглушить умственные способности девушки, но это также было задачей на миллион империалов.
Непонятно было другое: почему Зигфрид-Медичи вообще это делает?
Фигаро ещё раз быстро проанализировал поведение старого колдуна по пути к Рогатой горе и ещё раз пришёл к очевидному выводу: что-то произошло по пути сюда, незадолго до того, как Анна Гром рассказала им историю своей битвы с Нелинейной Гидрой. До этого командир “Дубин” была для Мерлина Первого не более чем загадкой — интересной, обязательной к изучению, но явно не приоритетной. Приоритетом по-прежнему оставался Демон, но сейчас Зигфрид-Медичи точно с цепи сорвался, и явно не просто так.
Следователь тихонько вздохнул. Он понимал, что старый прохвост непременно расскажет, в чём дело, причём во всех подробностях. Вот только для этого нужна была самая малость: остаться в живых. Умереть Фигаро не особо боялся: жизнь была конечна и с этим фактом он давно смирился. Но умереть на самом интересном месте — такой вариант следователя совершенно не устраивал.
Туман вокруг постепенно рассеивался, тьма тоже нехотя отступала, давая свободу тусклому бледному свету, однако смотреть пока что всё равно было решительно не на что: под ногами скрежетал чёрный камень с редкими вкраплениями чего-то, похожего на застывшее стекло, а по сторонам из тумана хмурились шипастые скалы, похожие на зубья самой большой в мире пилы.