— У меня. — Фигаро поднял руку, хотя, разумеется, никакой надобности в этом не было. — А как долго длятся эти… провалы? И сколько их будет?
— Хотел бы я сказать точно, но увы… — Артур горестно вздохнул. — Их может быть от одного до пяти. Обычно, пара-тройка. У нас с Морганой больше не было ни разу. Длятся они минут по пять. Но тут, Фигаро, сами понимаете, никто ничего сказать не может.
— Угу… А что значит, «проваливается в чужое сознание»? Это вообще как? На что это похоже?
— Вот буквально на то, что я сказал. Вы как бы на несколько минут становитесь слесарем Иваном, биологом Селезнёвым, певцом Менсоном, дояркой Матрёной — в общем, как повезёт. А потом снова самим собой, и двигаетесь дальше. Никогда заранее нельзя предугадать, куда вас занесёт. Это не зависит от личных качеств, вашего психоэмоционального состояния или аппаратурных настроек. Чистая случайность.
— Секунду. — Целеста чуть приподнял палец (этот жест у магистра сохранился ещё с Академии и всегда заставлял даже самых горлопанистых студентов немедля умолкнуть). — Вы говорите, что перемещаясь между мирами путешественник как бы временно сливается с чужими сознаниями. А что происходит с его телом?
— Опять-таки, хороший вопрос, магистр. И, опять-таки, я не могу дать на него ответа. Физически тело путешественника исчезает, и в конечной точке опять появляется во плоти. Но в процессе трансляции вы как бы становитесь чистым сознанием. Всё, что я могу сказать наверняка, так это то, что в процессе перемещения вы не являетесь физическим объектом. Но, поверьте, это не те детали, которые нас должны волновать сейчас.
— Пожалуй. — Целеста хрустнул костяшками пальцев. — Ваш набор адских штучек уже готов, господин Мерлин?
— Да. — Артур коротко кивнул. — Фигаро понесёт на себе самый совершенный набор колдовского оружия существующий в нашем мире. В основе некоторых устройств лежат технологии Белой Башни, кое-что — мои личные разработки, да и у вас, господа Целеста и Метлби я кое-что взял… ну, вы в курсе. Очень уж понравились мне некоторые ваши… изобретения.
Магистры с ухмылкой переглянулись, а Фигаро подумал, что если мир таки выживет, то Целеста наверняка пригласит Метлби преподавать в Академию. Это, разумеется, будет сущий кошмар, но сейчас думать об этом было бессмысленно.
— У меня тоже есть вопрос. — Моргана встала с места, и изящным движением руки поправился причёску. Она всегда так делала, но естественность и красота жеста всё равно производили на следователя впечатление.
— Мы будем проводить ритуал. А кто будет контролировать тонеллер? Кого мы назначим ответственным за запуск Фигаро? Струнный аппарат это не та машина, которой можно научиться управлять за пару дней. Да что там: не хватит и пары месяцев. А права на ошибку у нас нет.
— И этот вопрос тоже решён. — Мерлин едва заметно поморщился. — У нас, к счастью, есть специалист, и не какой-нибудь, а первоклассный. Тот, кто обслуживал наши с тобой перемещения.
— Бруне? Седрик Бруне? — Кустистые брови Абдула Альхазреда прыгнули чуть ли не к самой чёлке. — Старый прохвост жив?
— Жив. — Артур, против воли, хихикнул. — Но находится немного… в подвешенном состоянии, паха-ха-ха-ха! Мне пришлось его немного трансформировать. В неживой предмет. Но, к счастью, все мои заклятья подобного рода сохраняют атомную карту цели — просто на всякий случай. Я всегда боялся в приступе гнева превратить Моргану в дверную ручку, ну и…
— Это кто ещё кого бы превратил, — хихикнул Абдурахман ибн Хаттаб, и все за столом грохнули от смеха. — Но Седрик… м-м-м-м… не в обиде на тебя? Я бы расстроился, если бы, к примеру, меня превратили в стул.
— Ничего, — Артур хищно ощерился, — на обиженных воду возят. Если выживем, подарю ему свободу. Хрен с ним. А если что-то пойдёт не так, то… ну, на «нет» и суда нет.
— Вы собираетесь использовать… э-э-э… наработки… м-м-м-м… Бруне для защиты от Демона? — Фигаро опять поднял руку (это, похоже, уже становилось привычкой). — Те, которые…
— Да, да, я понял вас, господин следователь. Конечно, собираюсь. Это тот случай, когда мы будем вынуждены применить все доступные нам средства. Больше нет такого понятия, как «недопустимые средства» или «оружие последнего аргумента». Потому что время последних аргументов настало.
Моргана сказала:
— Я чувствую себя вдвойне гадски. Во-первых, потому, что я причастна к тому, что сейчас происходит, а, во-вторых, потому, что мы посылаем туда вас. Человека, который вот вообще ни при чём.