— И как на такого охотиться? — Фигаро с опаской покосился на снежного льва, словно опасаясь, что он сейчас потянется, зевнёт и проглотит следователя к чёртовой бабушке.
— Вот так. — Траппер постучал кончиком пальца по небольшой кубической витрине, где под стеклом на бархатной подушечке покоился медный цилиндрик размером в палец. — Железные пули заговорённые на крови. Штатный боеприпас…
— … штатный боеприпас полевых работников ДДД. Вот только калибр здесь явно под винтовку.
— Точнее, под магазинный «Ли-Энфилд». — Харт кивнул; во взгляде траппера появилось нечто похожее на уважение. — Вы охотник, Фигаро?
— Да. Вот только на такого красавца я бы не пошёл. Ну, разве что, в танке.
— А со слаженным отрядом крепких профессионалов? Способных уложить снежного льва выстрелом в глаз с расстояния триста футов?
— Я, кажется, начинаю понимать, к чему вы клоните. — Следователь печально покосился на чучело горбатого медведя. — Эти ваши снежные львы живут где-то в районе Белой вершины?
— Точнее, в ней самой… Но, господа, где мои манеры! Прошу вас, раздевайтесь. Верхнюю одежду бросайте прямо вот сюда, на диванчик… Ничего-ничего, не стесняйтесь, вы не на королевском балу… А я пока распоряжусь накрывать на стол.
Настоящая замковая трапезная — Фигаро в жизни не мог вообразить, что когда-нибудь окажется в подобном месте. Подвальный зал, стены из дикого камня, тележные колеса, утыканные мерцающими свечами на крепёжных крюках у потолка, жарко растопленные печи, что через хитрую систему стенных пустот прогревали это немаленькое пространство («у-у-у-у-у-у», доносилось из стен, точно сонм призраков выводил в них пьяную заупокойную). Широкий и длинный дубовый стол в винных пятнах, изрезанный ножами — тут не вели великосветские беседы, а кромсали дичь, резали тёплый, только что из печи хлеб и ели, запивая горячее мясо холодным вином, настойками, наливками, и, конечно, густым янтарным коньяком в толстых бокалах. Над решёткой крутился на вертеле молодой поросёнок, стучали ножи по разделочным доскам, пахло чесноком, тмином и падающим на уголья жиром. Хлопали пробки — пусть вино подышит, а господам пока что принесли кружки в шапках пивной пены и поднос, где тончайше нарезанный бекон соседствовал с полупрозрачными ломтиками сала — для разгону.
— …вы совершенно правильно всё понимаете. — Валентин Харт сокрушенно покачал головой, отправляя в рот кусочек нежнейшего мяса. — Почти вся моя охотничья партия разбежалась кто куда, наплевав на все договорённости. Волколаки, «снежинки» — вот вся эта дрянь виновата. И никакими деньгами моих «храбрецов» назад не заманишь.
— Может, просто сумма маловата? Может, кто-то просто жадничает? — Френн, как всегда, был в своём репертуаре; похоже, въедливость инквизитора не могли перебить никакие обстоятельства вообще.
Харт, однако, не обиделся. Он расхохотался.
— Да если бы! Понимаете, господин инквизитор, мне жмотиться — толку ноль. Продав шкуру — одну лишь шкуру! — снежного льва, я могу два года безбедно жить на юге Лютеции. Рядовому охотнику из моей группы я плачу двести золотых империалов за один поход к Белой вершине плюс премия в сотню, если мы возвращаемся с добычей. По меркам Хляби это огромные деньги.
— А что, — Фигаро, наконец, высунул нос из пенных недр пивной кружки, — есть и не-рядовые? Особенные какие-то охотники?
— Конечно, — траппер кивнул и щелкнул пальцами. Из горячего тёмного воздуха тут же соткался низенький полный бородач с подносом, на серебряной тверди которого возлежал поросёнок — только что с вертела. — Разумеется, в моей команде есть и особенные охотники. А именно — колдуны. Точнее, сейчас остался только один — остальные разбежались. И тут ведь какая штука с этими колдунами: с одной стороны, добраться до Белой вершины без помощи мастера Других наук — всё равно, что пытаться сплавиться по Ниагарскому водопаду на одноместной байдарке. Шанс есть, но я бы на такого смельчака не поставил. С другой стороны, услуги колдунов здесь, на Хляби, крайне, крайне дороги. Я бы сказал, до невменяемости дороги… Однако же, позвольте себе немного отвлечься на этого великолепного свина. Мой повар, в отличие от некоторых господ, имеющих наглость называть себя охотниками, своё жалованье получает не зря.
Следователя в таких делах никогда не нужно было упрашивать дважды, да и инквизитор с утра успел порядком оголодать, поэтому поросёнка (он действительно оказался выше всяческих похвал) растерзали буквально минут за двадцать. После этого на столе тут же организовалась бутылочка красного сухого, и разговор потёк более обстоятельно.