— Бомбарда!
Взрыв, дикая боль. Целый водопад проклятых шаров — пророчеств, рухнувших на него сверху, погребающий его под собой…
Гикори потерял сознание всего на пару секунд.
Он разлепил залитые кровью глаза, и застонал от отчаяния и бессильной злобы.
Ног больше не было. Лечащие заклятья наложенные на его балахон остановили кровотечение, но он чувствовал, как внутри что-то трещит и ломается, и как последние капли жизни утекают у него из тела, уходят в никуда.
«Конец. Стоп. А что если…»
На мгновение его рука чуть дрогнула, но он, помотав головой, отшвырнул сомнения в сторону — какая уж, к дьяволам, теперь разница? Он всё равно умрёт менее чем через три минуты.
Кожух Маховика Времени был холодным на ощупь, и казался совершенно не пострадавшим от «Бомбарды». Кисло подумав, что Министерству стоило бы защищать такими заклятьями мракоборцев, а не эти чёртовы приборчики, Гикори открыл Маховик, и повернул его на один оборот.
Он не мог появиться в Зале Пророчеств уже тогда, когда шёл бой; сражение с Пожирателями началось минут пятнадцать назад, а Маховики позволяли отматывать время только часовыми порциями. Это было ужасающим идиотизмом заложенным в конструкцию Маховиков, но поделать с этим Гикори ничего не мог.
Момент лёгкого головокружения, тошнота. Рябь в глазах.
Он огляделся: тишина. Шары на полках стеллажей испускали таинственный свет, и, казалось, насмехались над ним, переливаясь разноцветными огоньками. Но, главное, ноги были на месте; от ранения не осталось ни малейшего следа.
«Так, — лихорадочно размышлял мракоборец, — а почему, собственно, ноги целы? Я, по идее, должен был перенестись сюда уже искалеченным, ведь моя пока что целая версия появится здесь лишь спустя сорок минут. Выходит, что я не дам попасть в себя в прошлом? Не попадусь на уловку с цветом плащей? Значит, я выясню, в чём именно она заключается… дьявол, голова идёт кругом… Плевать, подумаем об этом позже, сейчас нужно просто ждать…»
А чего, собственно, ждать?
Тут до него дошло, что Пожиратели, вообще-то, уже здесь: готовят засаду, рассредоточиваясь небольшими группами по Залу. И он мог бы…
Что бы он мог? Убить их всех? Даже не смешно.
Но…
«Во-первых, выяснить, что они замышляют. Во-вторых, не дать шибануть себя «Бомбардой»… Так, стоп. Но если в меня не попадут, то я не отправлюсь в прошлое. Что там говорилось насчёт инструкций для самого себя из будущего? Или, в моём случае, самому себе в прошлое? Это категорически запрещено, но ведь никто не мешает попросить у себя сделать то же самое: сместиться на час назад, чтобы избежать парадокса.
В проходе раздались голоса, и мракоборец, схватив покрепче палочку, стукнул ею себя по темени.
— Дезиллюмос.
Мир вокруг подёрнулся молочной пеленой — заклятье невидимости работало.
Их было трое: чёрные плащи, высокие капюшоны. Лица пока что не закрыты масками — в карманах они их, что ли, носят? Двое мужчин (одного из них Гикори узнал — Омнис Даркс из Министерства) и высокая красивая женщина с аккуратно уложенным каре. Волосы блестели так, что, казалось, на голове у женщины сверкает тяжёлый чёрный шлем.
— Помните: мы всегда в капюшонах, а у капюшона всегда кисточка на макушке. Проще простого. Вопросы?
— Нам трансфигурировать краску или просто набросить иллюзию? — Голос второго мужчины, которого Гикори не знал, звучал басовито и глухо.
— И то, и другое. Никто не будет пробовать оба Отменяющих заклятья, даже если и догадается, в чём дело.
«Ох ты ж чёрт. Ну конечно. Это же так очевидно»
— Первая группа остаётся со мной около стеллажа 204. Задача: просто защищать точку, отбиваясь от мракоборцев. Твоя группа, Омнис, прикрывает нас со стороны входа, твоя, Корн — с тыла. В случае необходимости твои люди будут использованы как резерв. Вопросы?
— Только один. — Тот, кого женщина назвала Корном, задумчиво потёр подбородок. — Тёмный Лорд точно знал, когда мракоборцы прибудут в Отдел Тайн. Тогда почему он просто не явился сюда раньше?
— Хороший вопрос. — Женщина кивнула и пожала плечами. — Я сама задавала его Волдеморту. Он просто ответил: «связь времён». И засмеялся в своей неподражаемой манере. В любом случае, наша задача — выполнять приказы.
Они ушли, а Гикори стоял, прижавшись к стеллажу, стараясь не дышать, и лихорадочно соображал.