— Да, это я знаю. Знаю, что Фанния ушла из десятого класса, что потеряла пять лет, прежде чем смогла продолжить учебу. Все знаю. Ты рано женился!
— По-моему, — Рудольф поднялся, прошелся немного и пересел на траву. — По-моему, это у нас в крови.
— Что именно?
— Нравятся нам молодые, красивые — вот что. Я женился на Фаннии, когда ей было семнадцать. Ты на Еве, когда ей было девятнадцать.
— Еве было двадцать. А ты, брат, считаешь, что двадцать лет это мало?
— Нет, не считаю. Рано жениться — вот что у нас в крови.
— Выходит, ты женился на Фаннии, потому, что в твоем генетическом паспорте обнаружился такой-то и такой-то ген, а?
— Ну не совсем так, а впрочем, ты недалек от истины. В женитьбе я следовал какому-то инстинкту. Влюбился уже позднее. Мне посчастливилось. Женись я на девушке, которую не смог бы полюбить, пришлось бы разводиться.
— Значит, Фаннию ты полюбил совершенно случайно?
— Нет. Случайно я женился. Как сейчас, помню свои мысли в первую ночь. «Ну вот, в твоих руках сердце красивой женщины, — говорил я себе. — Ты счастлив? Не знаю, скорее всего — доволен». И это не был цинизм, циник сказал бы, что счастье — вздор. А я считаю, что красивая женщина сама по себе предвестница счастья. Крепко сказано, правда? Я становлюсь круглым идиотом, когда начинаю рассуждать о таких вещах. И все-таки счастье — это что-то другое. Но что? Человек ищет его, не находит, и видимо, счастье — это поиск. Уже позднее, когда мне дали лабораторию, когда родился малыш, когда он подрос, стал ходить, говорить и думать, только тогда я понял, что влюбился. Не понимаю, ты-то чего тянешь? Почему не заведешь себе такого же малыша?
— У нас все было иначе, — сказал я. — Совсем иначе. Когда я увидел Еву, я был сражен. А малышом не обзавелся потому, что слишком нянчусь со своим каменным потомством. Своего рода эгоизм, не так ли? Наверное, мы оба эгоисты. Мы с Евой.
Моя память всемогуща. Я поворачиваю стрелки как хочу. Единственно, в чем бессилен — дать точность рисунка. Отдельные линии намечены предельно четко, но в целом рисунок расплывчат, наверное, прошедший отрезок времени слишком мал, а кроме того, я чувствую усталость. Я бы с удовольствием выпил горячего кофе. Чтобы не утратить красной нити, я теперь не стану отклоняться в сторону. Кому это нужно? Утром глина лежит бесформенной массой, к вечеру окажется, ты вылепил не то, что задумал. Если бы кто-то мне утром сказал, что я всю ночь буду думать о смерти, я бы рассмеялся ему в лицо. Может, было у меня предчувствие? Когда я открыл окно, и посмотрел на небо и подумал про себя: не нравится мне это небо. Не нравится. Может, только теперь мне кажется, что еще тогда у меня было предчувствие? Нет, не было никакого предчувствия. Я проснулся первым, потом проснулась Ева, я приготовил завтрак, мы пили чай. О чем мы говорили? Обо всем и ни о чем.
Глава двадцать четвертая
— Ну и погодка.
— Да, — говорю, — может, еще разгуляется.
— Если будут деньги, летом уедем далеко-далеко.
— Да.
Я зависим от договора. Будет договор, будут деньги, будет лето далеко-далеко. Скульптура требует больших затрат. Камень. Транспортировка. Высекание. Цветные металлы. Отливка. Так иногда уходят все деньги, и лето получается близко-близко.
— Поедем в Закарпатье.
— Да.
— Поедем в Сибирь!
Сибирь — давнишняя мечта Евы.
— Поедем в Сибирь!
— А что это ты так легко со всем соглашаешься? Предложи я поехать тебе на луну, ты б и тут согласился, глазом не моргнув!
Я согласился и с тем, что легко со всем соглашаюсь. Я уверен — до начала лета Ева придумает еще много поездок, и мне не хочется ее заранее расстраивать отказом. Через несколько дней она придумает что-то еще, например, Карелию или Печоры, и опять мне придется сказать «да», чтоб не ссориться.
— Хмм, — говорю, — чертовски вкусное яйцо!
Я ем яйцо всмятку, беру соли, беру перца, немножко масла, все это кладу в яйцо, перемешиваю. Удивительно вкусно, язык проглотишь!
— Я знаю, никуда тебе не хочется ехать, — говорит Ева. — Тебе хочется остаться дома и киснуть!
— Нет, я хочу уехать. Мне хотелось бы съездить в то самое место, где были прошлой осенью. Правда, есть примета: не возвращайся туда, где было хорошо.
— Действительно, там было хорошо.
— До сих пор эти скалы во сне вижу. Очень хотелось бы еще раз туда съездить.
— Да. Но почему ты со всем так легко соглашаешься?
— Как легко?
— Так легко.
— Потому что люблю тебя.