И пес ощущал наличие лишнего хвоста – может, оттого и присмирел. Он раза три или четыре приостанавливался и пытался цапнуть самого себя за спину. Однако не доставал до нужной точки. А хозяин каждый раз дергал поводок и тянул его дальше. Так они и вошли в вокзальное здание – где в суете и суматохе никто не обратил на них внимания.
– Других свидетелей, помимо носильщика, я пока не нашел, – сказал Николай. – И я не знаю, что делал инженер в течение трех с лишним часов – перед тем, как вернулся домой, оставил пса в прихожей, а сам пошел в гостиную. Причем даже не переобулся. А его домработница уверяет, что он всегда менял ботинки на домашние шлепанцы, едва переступал порог.
– Он в гостиной что-то искал? Оружие?
– Револьвер системы «наган» лежал у него в спальне, в ящике прикроватной тумбочки. Но он даже не стал его доставать. А пока инженер находился в гостиной, кто-то проник в его квартиру. Хотя я думаю: уместнее будет сказать – что-то проникло. Сперва оно обозначило свое присутствие в коридоре. Возможно, напугало пса, и тот залаял или заскулил. Так что его хозяин заподозрил недоброе и попытался забаррикадировать двери гостиной круглым обеденным столом. Вот только – не особенно это ему помогло. И он, как я предполагаю, знал, что не поможет.
Николай Скрябин понимал, что лукавит: то, что он излагал Смышляеву, было не совсем предположеньями. Сегодня он – вместе с вызванной им следственной группой из «Ярополка» и управдомом с дворником в качестве понятых – повторно осмотрел квартиру инженера. И при этом осмотре перед ним совершенно отчетливо вставали картины произошедшего.
Скрябин видел, как инженер в ужасе отшвыривает от стола темно-красную, как мантия палача, скатерть, которая повисает на двух рожках электрической люстры. И как в мгновение ока подкатывает круглый стол к двойным дверям гостиной. И как тут же в люстре гаснут все лампочки разом. Возможно, Хомяков думает, что это он сам нечаянно вывел люстру из строя. Но Николай знает: все пять лампочек лопнули под воздействием сильнейшего давления извне. Причем давление это ощущает и сам инженер – в виде внезапно поразившей его глухоты. А вместе с ним пузырь беззвучия затягивает в себя и соседей Хомякова – не давая им пробудиться от начавшегося тарарама.
Николай наблюдал, как Сергей Иванович мечется по комнате, прижав ладони к ушам. Как сшибает на пол всё, что попадается ему на пути. И как стол откатывается в сторону. А затем в гостиную инженера врывается…
Но что именно ворвалось – Николай не успел ни предположить, ни увидеть внутренним взором. К его огромной досаде, как раз в этот момент к нему обратился с вопросом его давний друг Михаил Кедров, в прошлом – его однокурсник по юридическому факультету МГУ, а ныне – его подчиненный, лейтенант госбезопасности.
– Как считаешь, – спросил Миша, – если гипотетическое нечто планировало заморозить Хомякова, то почему оно не проделало это прямо здесь? Почему дождалось, пока он перейдет в спальню?
– Думаю, – сказал Николай, – это нечто желало заморозить не только инженера, но и его собаку. А вместе пес и хозяин оказались только там. Пойдем-ка и мы туда!
Они с Кедровым вышли из гостиной и направились, а дворник и управдом потопали за ними следом. Так что в спальне инженера стало не протолкнуться: двое технических сотрудников «Ярополка» уже готовили там к перемещению ключевые улики – куски льда с вмерзшими в них трупами человека и собаки. И от ледяных глыб продолжали с сухим призвуком откалываться крохотные фрагменты.
Николай допустил промашку: не подготовил к предстоящему зрелищу управдома Киселева и дворника Силантьева. И те застыли у дверей спальни, как два соляных столба. Впрочем, дворник-то еще ничего – он лишь крякнул при виде страшной картины да широко перекрестился. Иное дело – Иван Кузьмич Киселев. У бедолаги седоватая щетина на лице буквально поднялась дыбом, губы задрожали, а в глазах отобразилось омертвелое отрицание.
– Н-н-нет, – забормотал он, – это всё не взаправду! Откуда это в моем доме? Это к-к-какой-то фокус! Иллюзия!
Прежде Николай Скрябин ни разу не слышал, чтобы управдом заикался.
– Да не иллюзия это, гражданин понятой, – с усмешкой заметил один из техников, которые уже поместили обе ледяные глыбы на два поддона и теперь крепили их тросами. – Мы все видим одно и то же! Так что и вам придется наш протокол подписать – засвидетельствовать увиденное. Такова процедура!
– Ну, тогда, значит… – Иван Кузьмич Киселев страшно смешался и не менее минуты предавался раздумьям, но потом вдруг воскликнул – почти что с исступленной радостью: – Ну, тогда вот что это значит! Инженер Хомяков разработал у себя на железной дороге холодильный вагон – для перевозки скоропортящихся продуктов. И случайно в нем захлопнулся – вместе со своей собакой! Там они и вмерзли в лед!