Коломойцев был вызван на восемь часов. Ясился он в десять.
С первого взгляда этот парень, производил странное впечатление. Шляпа с небольшими, загнутыми вверх полями, и при этом-замасленная куртка, штаны с пузырями на коленях, заправленные в сапоги. Сапоги же — шевро, надраенные до блеска. Как он сохраняет их в чистоте на разбитых, грязных дорогах? Я поинтересовался.
— Я же в машине, — ответил он, несколько озадаченный моим вопросом, и сказано это было таким тоном, будто ездил он на «Чайке» по вымытой, чистой Москве.
Длинные, спутанные волосы, чуть подкрашенные.
И прямо-таки дворянские баки и усы — холёные и аккуратно подстриженные. Кисти рук тонкие, длинные, но загрубелые от баранки, чёрные от машинного масла. Во рту — погасшая трубка…
Во всем его облике, где соседствовали крайности, пожалуй, самым примечательным являлись глаза. Светло-голубые, при сильном освещении они светлели ещё больше и казались прозрачными.
Во всяком случае, шофёр совхоза «Маяк» выглядел необычно.
Я попросил его рассказать о том злополучном вечере, когда они выпивали в доме Залесских, а потом у него.
—Вы считаете, — спросил он, поглаживая, бритый подбородок, если бы мы не выпили, Аня не решилась бы на это?
— Меня интересуют подробности. Детали.
— Но я уже рассказывал…
— Повторите, пожалуйста, ещё раз.
— Знаю, — усмехнулся он, пыхнув погасшей трубкой, — ловите на деталях.
Я пропустил его замечание мимо ушей.
— Изложите, пожалуйста, последовательно, как все происходило.
— Днём встретил возле клуба Валерия. Он сказал, заходи, посидим, мол. У меня, то есть у нас, и в мыслях не было напиваться.
— Но водку принесли ведь вы.
— А как же с пустыми руками? Что, духи нести или подарок? Не день рождения, а просто так…
— Хорошо, дальше.
— Ну, сели. Аня, помню, сготовила в тот день борщ и котлеты. Незаметно выпили всю бутылку. Под хорошую еду.
— Аня пила с вами?
— Кажется, рюмочку. От силы — две. Валерий упросил.
— Но ведь она была в положении все-таки…
— Рюмку-то! Валерий твердил, что если пить вино, то ребёнок родится красивым…
— Ладно. Выпили. Маловато для настоящих мужчин…
Коломойцев улыбнулся:
— Вы сами подсказали нужную мысль.
— Нет, это ваши слова…
— Может быть, может быть. Я, честно признаться, инициативы не проявлял. В гостях же, а не у себя. Валерий хотел ещё. Аня, естественно, против. А мне каково? Я их уважаю одинаково. Оба стоящие ребята. Поддержи одного — другой обидится. Сижу, не выступаю.
— Наверное, можно было послушаться беременную женщину, как вы считаете?
— Да, виноват, смалодушничал. Должны понимать:
мужская солидарность… Короче, Валерий предложил пойти ко мне.
— Подождите, они. сильно поругались?
— Что вы! Интеллигентные люди. Она говорит, пожалуйста, мол, идите, просто ей неприятно на это смотреть.
— Понятно. Ну а Залесский?
— Неужели вы думаете, что он грубил или хамил?
Все тактично. Он выступил, что надо, мол, ещё выпить, чтобы освободиться от стресса, очистить мозги. Я, говорит, тебя понимаю, пойми и ты меня. С тем и пошли… Я считаю, что так и должно быть среди современных людей. А?
— Много вы ещё выпили?
Коломойцев болезненно поморщился. Напоминание о выпивке раздражало его.
— Понимаете, наверное, во всем виноват спирт.
— Вы хотите сказать, доза принятого спирта?
— Не-е-ет. Какой-то он был нечистый. С запахом. Может быть, в плохой посуде был. Валерий обычно держался. А тут — как обухом по голове. Отключились. Куда уж ему домой. Только травмировать Аню. И ещё плохо ему стало.
Коломойцев говорил быстро, проглатывал окончания.
К тому же шипящие он произносил с присвистом. И я иногда с трудом улавливал смысл.
— Вы говорите, что ему стало плохо? — переспросил я.
— Простите за натурализм. Рвало. Среди ночи.
— А вы как?
— Худо. На следующий день я его вылил к чёртовой матери, — сказал он таким решительным тоном, что не оставалось никакого сомнения: спирт был вскоре долит до капли.,
— Долго вы сидели?
— За полночь. — Он подумал. — Может быть, раньше, может быть, позже, знаете, как под этим делом.,
— Не знаю, Он усмехнулся. Пососал трубку.
— Ну да…
— Что «ну да»?
— Совсем, что ли, не потребляете?
— Нет.
— Теперь понятно, — сказал он загадочно.
— Что вам понятно?
— Вы все время выступаете насчёт выпивки…
Я улыбнулся: