Мне же теперь было совсем не до смеха. Несколько мгновений, запечатлённых на плёнке, что-то означали.
Отношения между людьми. Если бы я мог их расшифровать!
И ещё. Впервые я встречался с живым человеком на экране, зная трагический конец. Ощущение не из весёлых…
— Вами одна женщина интересовалась, — встретил меня сторож.
— Где она?
— Сказывала, снова зайдёт.
— По делу?
— Говорит, по личному.
— Хорошо. Я только зайду в номер, а потом буду.в кабинете.
У меня со вчерашнего дня лежало в тумбочке письмо Наде. Надо было его отправить.
Не успел я зайти в свою комнату в доме для приезжих, как ко мне постучали.
Я открыл. Вошла женщина в коричневом болоньевом плаще, такой же косынке, с хозяйственной сумкой в руках.
— Здравствуйте, товарищ Чикуров.
— Здравствуйте, здравствуйте. — Я посмотрел на неё вопросительно. — У вас дело ко мне?
— Вот, прислали… Как говорится, в ваше распоряжение.
Уж этот Мурзин, помешанный на городском сервисе…
— У меня все в порядке. — Я оглядел комнату. — Чисто. С койкой, как видите, управляюсь сам.
Женщина невольно обвела комнату глазами:
— Значит, тут обосновались. Это хорошо. А столуетесь где?
— В чайной.
— Это не дело. — Она сняла болонью, повесила на вешалку у двери. — Какие будут указания?
— Спасибо, мне действительно ничего не надо.
Женщина пожала плечами:
— Странно, а меня сняли с задания. Полковник приказал: из Павлодара — прямо сюда. Двое суток добиралась…
Только теперь до меня дошло.
— Вы… Вы старший лейтенант Ищенко?
— Так точно, товарищ следователь.
Я рассмеялся:
— Ради бога, простите меня. Я, признаюсь, принял вас за… Тут, понимаете, Мурзин все меня заботой окружает…
Давайте знакомиться. Игорь Андреевич.
— Серафима Карловна. — Она протянула руку. — Обознались, выходит?
— Обознался.
— Это, может, и хорошо, — сказала она. — Если свои не признают, то уж другие-прочие — тем паче…
Да, для оперативной работы Ищенко подходила в самый раз. Обыкновенная гражданочка, каких много встретишь по стране — ив городе и в деревне…
Ждал такого бравого мужичка, а тут — тётечка… На секунду у меня промелькнула мысль: может быть, это финт Кукуева, замначальника следственного отдела прокуратуры края? Все-таки не какой-нибудь опытный мужчина, а всего-навсего женщина… Что ж, поживём — увидим.
— Садитесь, пожалуйста, Серафима Карповна, потолкуем. Без вас я как без рук. И уйма вопросов…
Она достала из хозяйственной сумки пачку «Беломора».
Закурила.
— Прежде всего, как устроились? — спросил я.
— Вы не беспокойтесь, Игорь Андреевич, у меня здесь родственники. Считайте, как у себя дома…
— Хорошо. Вы с самого начала принимали участие в предварительном следствии?
— От и до.
— И не удивляетесь, почему я снова взялся за него?
Она просто ответила:
— Начальству виднее. С горки, как говорится…
— Оно, конечно, так. Но ведь внизу, под горкой… коечто получше разглядеть можно.
— Можно. Но вот нужно ли, это не нашего ума дело.
— Вы так считаете?
— Конечно, мопнГбы покопаться основательнее. Проверочек провести побольше. А раз дело ясное, зачем тянуть?
Других дел много.
Я заметил, что говорит она не очень решительно. И оспаривать действия моего предшественника не берётся.
— Серафима Карповна, как получилось, что не допросили Марию Завражную? Ближайшая подруга умершей…
— Очень просто. Её тут не было во время следствия.
— Как это? Она ведь в тот день была с Залесской на работе.
— — Была. А через день в отпуск уходила. Супруг её, тракторист с Поволжья, из-под Оренбурга. Он приезжал ha посевную. Обженились, как говорится, в два счета. И выходит, повёз молодую жену родным показать.
— Но ведь можно было послать отдельное требование?
— Можно, — вздохнула Ищенко. — А потом дело прекратили…
— Ну что ж, вопрос ясен. Может, и правильно. Говорил я с Завражной, но без толку. Странный человек. Все время куда-то нос воротит. Молчит. Боится, что ли…
— Просто вы ничего не знаете о ней.
— А что такое?
— Глаза у неё одного нет. Искусственный.
— Вы с ней виделись?
— Нет. По разговорам.
Да, товарищ Чикуров, тебе следует поставить в случае с Завражной двойку за наблюдательность. Но я не сдавался: