Городской голова был еще сравнительно молод. Ему еще не было пятидесяти; Фигаро помнил его по двум своим прошлым визитам в Тудым, и с тех пор голова сильно изменился. Он обзавелся модной шляпой фасона «Робин из Локсли», украшенной похабной подделкой на павлинье перо (крашеный петух), золотой цепочкой, автоматической ручкой, солидным брюхом над тонкими, как тростинки, ножками и личным заводным фаэтоном от «Фродо и СынЪ». Неизменными остались только его глаза цвета медного купороса: внимательные и едкие.
Голова хлопнул ладонью по латунному колокольчику и заказал хересу. Перед ним уже стояла тарелка с тушеной уткой, маринованными баклажанами, чашка с красной икрой и салатница, в которой на зеленом листе испускали пар только что вынутые из кипятка раки. Фигаро, допивавший вторую кружку пива, пожевал цыплячью ножку и вздохнул.
— Плохо, господин Матик! Очень плохо!
Голова достал из кармана расшитого золотой нитью жилета портсигар с рубином на крышке и протянул Фигаро.
— Сигарету?
— Что? Нет, боже мой! Пусть Лютеция курит эти свиные хвостики! Они воняют селитрой, они пропитываются женскими духами, они, прости господи, вредны для здоровья!
— А ваша трубка, значит, полезна?
— Еще бы! Трубка лечит чахотку — это медицинский факт. Трубка успокаивает душу и прописана нервическим больным — про это недавно писал Карл… Карэл… Густав… ну, в общем, один доктор из Европы. Трубка — отличное средство от бессонницы. К тому же…
Голова расхохотался.
— Фигаро, переспорить вас в некоторых вопросах невозможно. Проще остановить веером ураган, право слово! Я, кажется, понимаю, почему за все годы нашего знакомства вы так и остались младшим следователем. Хорошим младшим следователем, прошу заметить! — поспешил он добавить, видя, что Фигаро медленно наливается дурной кровью. — Но, как вы понимаете, я пригласил вас не для того, чтобы откушать утки по-тудымски.
— Это я понял. — Фигаро грустно вздохнул. — Никто не зовет в гости следователя ДДД просто так. Тем более туда, где все всегда плохо. Плохо, Матик! Погода дрянь, пиво воняет медной стружкой, на улицах грязно, в подворотнях крысы и нигилисты…
— Свиньи в лужах, — подсказал Матик.
— Свиньи в лу… Стоп, причем тут… Свиньи это мясо.
— Угу, мясо. — Матик разорвал рака пополам и с наслаждением высосал из панциря ароматный кипяток. — Скажите, Фигаро, чем конкретно вы занимаетесь в Департаменте Других Дел?
— Кажется, я уже говорил. — Фигаро откинулся на спинку стула, промокнув салфеткой вспотевший лоб. — Я — младший следователь Отдела Тяжких Дел, совершенных при помощи Чернокнижия, Ворожбы, Сглаза, Порчи и прочих Колдовских Сил.
— И часто… — Матик покрутил в воздухе половинкой рака, — Часто… Это… Ворожат? Во вред?
— Смотря с чем сравнивать. Мой профиль — убийства, а людей, обычно, убивают, используя более простые способы. Нож, яд, пистолеты там всякие… Но случается что и иначе. Нетрадиционными, так сказать, методами. Использование колдовства, в принципе, не одобряется; это непредсказуемо, опасно, очень плохо контролируемо и в неумелых руках приводит к крайне печальным последствиям.
— Но профессионалы, наверное…
— Профессионалы! — фыркнул Фигаро, — Профессионалы! Они-то, как раз, сидят тише воды, ниже травы! Ну подумайте сами, Матик: если в деревне живет десять человек и у одного из них есть ружье, то кого следует подозревать в случае выстрела в голову местному кожемяке? Истинные адепты Старых Искусств это, скажу я вам, не такие люди, о которых знает каждая собака. Нет, опасность, в первую очередь, исходит от дурака, возжелавшего убить колдовством соседа из мелочной злости по поводу земельного надела, но при этом не умеющего просчитать даже базовый астро-вектор. В итоге сосед жив-здоров, зато половину деревни разрывает в клочья выкопавшийся из домовины прадедушка горе-колдуна. Вы видели когда-нибудь мертвеца-реаниманта? Поверьте, это зрелище может лишить сна на многие недели.
— И тогда появляетесь вы и…
— Нет, — Фигаро покачал головой, — ничего подобного. Моя задача — найти виновного, а не бежать его потом арестовывать, размахивая револьвером. Для этого есть местные власти. Хотя, конечно, бывает по-разному. Знаете, Матик, когда вы едете поговорить с подозреваемой — бабушкой-швеей лет семидесяти, а потом прячетесь под столом от летающих ножниц, спиц, а то и от жидкого огня, начинаешь, поневоле, задумываться: а не пора ли, наконец, заняться разведением кроликов?
— Кролики это мясо.
— Что? А, ну да. У моего деда была кроличья ферма в пригороде. Когда я поступал в университет, он не возражал, но сказал: «Фигаро, зуб даю — ты не раз и не два захочешь вернуться к семейному делу. Но будет поздно». Так оно, в общем, и вышло.