Но всё это будет потом, ближе к зиме, не раньше чем выпадет снег, а небо опустится ближе к поверхности и станет казаться будто достаточно подняться на крышу самого высокого здания чтобы достать до него рукой. На данный момент царит и властвует лето.
Таня успела перезнакомится со своими будущими соседями. Завтра у неё первый рабочий день. Она с нетерпением ждёт его — полная впечатлений от знакомства с большим городом, бок о бок с которым ей предстоит трудиться, раскрывая его большие и маленькие тайны.
Коля переговорил с дядей, но снова ничего не добился. Видимо он просто не умел правильно разговаривать с этим человеком. Не хватало настойчивости или, может быть, уверенности в собственной правоте. Лежащая тяжёлым грузом на плечах тайна без слов молила о раскрытии. Но ждать ей оставалось уже не долго.
Дядя поинтересовался: как у племянника обстоят дела с дипломным проектом. Коля ответил: — Осталось только посчитать.
— Очень хорошо — обрадовался Эдуард Владимирович.
Коля считал весь остаток дня, подключившись к мощным компьютерам института теоретической физики. Летними вечерами темнеет поздно и он просидел почти до темноты. Домой было идти в другую сторону, но Коля упрямо дошёл до кафе на перекрёстке. Перед входом стояли шесть пар обуви. Прибавив к ним седьмую, Коля прошёл к свободному столику в глубине зала.
Как он и ожидал, разглядев оставленную у входа обувь, один столик был занят влюблённой парочкой. Парень в синей, точно морская волна, футболке что-то увлечённо объяснял слушавшей его девушке. Она забралась с ногами в кресло. Были видны её алые, словно тронутые морозом розы, носки. На столе перед ними стояли вазочки с мороженным. Видимо давно стояли, так как мороженное успело серьёзно растаять. Но эти двое не замечали.
Ещё в зале сидел физик из института. Коля не знал как его зовут, но иногда встречал в коридорах: обычно тот целеустремлённо шагал куда-то, редко стоя на месте. Вот и сейчас полузнакомый физик целеустремлённо доедал фаршированные перцы собираясь как можно скорее вернуться в институт и работать там, наверное, всю ночь напролёт. Интересно: чем его не устроила институтская столовая где стояли такие же модели автоповоров? Может быть хотел прогуляться по вечерней прохладе освежая застоявшиеся мысли. Физик приветливо махнул Коле рукой. Решив не мешать человеку расправляться с остатками фаршированных перцев, Коля кивнул в ответ на приветствие, но сел отдельно. Садясь, он успел заметить, что у знакомого физика один штанина была тёмно-зелёного цвета, а вторая светло-синего. Видимо Коле удалось поймать момент когда его брюки морфировали.
Кроме них в зале находились ещё три человека. Они были знакомы между собой потому, что сидели за одним столом и молча ели.
Девушка, помимо основной профессии, учащаяся на кулинар-мастера давно ушла домой. Можно было догадаться, но Коля отчего-то надеялся встретить её и немного расстроился не застав на месте. Взяв чашку кофе и пару огромных, с его ладонь, бутербродов он ещё раз проглядел расчёты касающиеся дипломного проекта включающие в себя полученные сегодня данные. Потом размышлял о всякой ерунде попивая мелкими глотками горький, едва заметно пахнущий шоколадом кофе. От бутербродов остались только крошки на отодвинутой к краю стола тарелке.
Пока он неторопливо пил кофе, кафе опустело. Даже влюблённые ушли любоваться звёздами и переливающимися огнями орбитальных станций для чего им, правда, пришлось выехать за город. Светящийся потолок потемнел, лишь над столиком, где сидел задержавшийся посетитель, остался круг рассеянного, приятного для глаз света.
Возвращаться домой не хотелось. Настроение было меланхоличным и немного отрешённым — самое подходящее настроение для одиноких посиделок в ночном кафе. Вызвав из памяти спутника книгу и предусмотрительно поставив таймер чтобы случайно не зачитаться до утра, Коля погрузился в записи из дневника Евгения Семёновича Позднякова — капитана двадцать седьмой экспедиции на Марс. Той самой знаменитой экспедиции длящейся больше пяти лет, во время которой люди впервые попробовали с практической стороны приступить к задаче глобального изменения климата красной планеты. Это сейчас Марс, что вторая Земля, разделён государственными границами пяти различных стран и по нему можно гулять в одной куртке с длинными рукавами, без скафандра и дыхательной маски. Потому, что на красной планете пока ещё довольно холодно и через день идут дожди в полном согласии с планом последней стадией тераформирования. А тогда, без малого полтора столетия назад, младший брат Земли был суров и неприветлив к недавно ступившему на его ржавые пески человеку.
Коля взял себе за правило каждый день прочитывать записи из дневника капитана Позднякова за месяц или немного меньше. Будто бы он сам участвует в знаменитой экспедиции.
Вместе с капитаном и командой он прощался с родными. Вместе шёл по оплавленным плитам космодрома к челноку, готовящемуся поднять экипаж на орбиту (тогда ещё между землёй и космосом не протянули нить орбитального лифта). Вдвоём с капитаном, Коля проводил последнее тестирование космического левиафана на стационарной орбите прежде чем пуститься в дальний путь. И весь долгий полёт записывал и отсылал видеописьма молодой жене и совсем ещё крохотному сыну. Вместе они наблюдали как в ответных видеописьмах сын капитана Позднякова учиться ходить и в записи услышали его первое слово. Вместе сталкивались с трудностями и преодолевали их.
Конечно, оригинальные записи из дневника капитана прошли цензуру и подверглись двойной правке: вначале самим Поздняковым, затем в МасКультПросвете. Скупые и суровые строки снабдили массой примечаний и объяснений порой чуть ли не втрое превышающих объём основного текста. Но не смотря на усилия работников МасКультПросвета (а может быть наоборот, благодаря им) во время чтения Коля как будто ощущал дух того времени. Времени героев и первопроходцев. Когда Союз ещё только вставал на ноги и далеко не до конца были залечены раны последней большой войны положившей конец «тёмным десятилетиям». Когда Восточной Империи ещё и вовсе не было, а в колыбели токийского суперкомпьютера только-только родился интеллект позже назвавший себя божественным императором. Когда потеснённый с самовольно занятого пьедестала бывший «владыка мира» распался как государство и вновь собрался под властью могущественных корпораций вознёсшихся на разграблении конфедерации мусульманских государств и стран, немного позже вошедших, в молодую Восточную Империю. В то время никто не мог быть уверен в том, что мировая война не вспыхнет вдруг с новой силой.
Корпоративные топ-менеджеры поспешно выкапывали комфортабельные подземные бункеры, в которых могли бы в довольстве и безопасности дожить свои бесполезные жизни, даже после того как всё остальное человечество бы погибло. В это мрачное, суровое, но и наполненное самыми светлыми мечтами, дерзкими надеждами и отчаянными поступками время отправлялась двадцать седьмая по счёту марсианская экспедиция под руководством капитана Евгения Семёновича Позднякова. Отправлялась чтобы на полном самообеспечении провести на красной планете не менее трёх лёт пытаясь на месте выбрать наиболее эффективный из множества имеющихся способов продуцирования биомассы и насыщения атмосферы кислородом. Первая разведка боем. Первый триумф и первая трагедия более чем в полусотни миллионов километрах от голубой планеты.
Минуло полтора столетия. Мир не раз изменился, в чём-то стал другим, по большому счёту оставаясь прежним. Но сотни тысяч юношей и девушек, как их родители и как родители их родителей, продолжали зачитываться воспоминаниями капитана двадцать седьмой марсианской. И кто-то из них, без сомнения, вырос и сам стал космонавтом. И производил сложнейшую, из-за погодных условий, посадку на Венеру. И работал космическим строителем, до десятой части жизни проводя вне поля тяготения, создавая орбитальные инфраструктуру вокруг Земли и Марса. И кем-то ещё и где-то ещё. Но всё это совсем другие истории. А в нашем повествовании: Николай Подводный, человек тяготящийся известной ему тайной, поздним вечером, в одной из сотен уютных новосибирских кафешок, сидел за столиков в круге рассеянного света. Между чашкой из под кофе и пустой тарелкой с бутербродными крошками, личный коммуникатор «спутник» вывел, через голографические терминалы кафе, изображение раскрытой книги. Наклонившись вперёд, как будто перед ним лежал тот самый настоящий дневник капитана Позднякова, перелистывая страницы движением глаз отслеживающихся спутником. Коля увлечённо читал, пока не зазвенел предусмотрительно заведённый таймер.