Заодно в первом же донесении от 10 февраля Григорий Григорьевич крайне встревожил Петра I известием, что Евдокия Федоровна вообще не была пострижена{941}. Совершившееся в 1711 году бракосочетание царя с плененной в 1702 году бывшей пасторской служанкой Мартой Скавронской (в крещении Екатериной Алексеевной) оказывалось в этом случае незаконным, а родившийся в 1715 году государев любимец царевич Петр Петрович становился внебрачным ребенком. Впрочем, к облегчению государя, в ходе дальнейшего расследования информация о непострижении Евдокии не подтвердилась.
Верно оценив значение добытых Г. Г. Скорняковым-Писаревым сведений, Петр I предписал ему арестовать бывшую царицу и «ея фаворитов» и этапировать их в Москву. Уголовное дело по обвинению Евдокии и ее сообщников («суздальский розыск») стало одним из составных частей многоэпизодного дела по обвинению в государственной измене бывшего наследника престола царевича Алексея Петровича.
Продолжившееся с 16 февраля 1718 года в Москве, точнее в подмосковном селе Преображенском, расследование дела бывшей царицы осуществлялось форсированными темпами. Общее число арестованных по «суздальскому розыску» очень скоро достигло сорока пяти человек (включая 16 лиц духовного звания).
При всем том, что основная часть фигурантов дела, включая саму Евдокию, была повинна лишь в словесной критике Петра I и его нововведений да в ожидании воцарения Алексея Петровича, следствию удалось, вероятно, выйти на след реального заговора против царя-реформатора. Это произошло в ходе выяснения обстоятельств взаимоотношений Евдокии с бывавшим в Суздале неким майором С. Б. Глебовым.
Будучи арестован и допрошен 20 февраля, Степан Глебов незамедлительно дал признательные показания, что якобы состоял с Евдокией Федоровной в интимных отношениях («жил с нею блудно»). На следующий день, 21 февраля, эти показания на очной ставке с ним подтвердила и сама бывшая царица{942}.
Подобные показания были крайне выгодны Петру I, весьма заинтересованному в компрометации бывшей жены. Лучшего сюжета, чем «блуд» монахини с мирянином, придумать было трудно. Загвоздка в данном случае заключалась в ином.
Дело в том, что при обыске в доме С. Б. Глебова была найдена подборка зашифрованных записей («писма цифирныя»). И ключ к шифру столь легко согласившийся дать показания о связи с царицей-монахиней Степан Глебов выдать отказался, причем утвердился в этом отказе в ходе серии допросов под пыткой.
В итоге следствие было вынуждено удовлетвориться показаниями С. Б. Глебова, что шифрованные записи содержат «выписки из книг» (?) и что он «цыфирь складывал сам и ни с кем не соглашался»{943}. Что же касается романических отношений с Евдокией Федоровной, то они, по всей очевидности, явились фантазией следователей, стремившихся в угоду царю (или же по его прямому указанию) скомпрометировать бывшую царицу{944}.
Между тем отказ выдать ключ к шифру обернулся для С. Б. Глебова не просто смертным приговором. Раздосадованный и встревоженный стойкостью подследственного, Петр I распорядился подвергнуть его крайне редко применявшейся в России квалифицированной форме смертной казни — посажению на кол.
Казнь Степана Глебова состоялась в Москве в морозный день 15 марта 1718 года. На тот случай, если осужденный изъявил бы желание покаяться в ходе медленного умирания, на эшафот были направлены трое доверенных священнослужителей. Однако, несмотря на то что Степан Глебов промучился на колу почти сутки[172], никаких откровений от него не последовало.
Исходя из обстоятельств дела С. Б. Глебова, можно предположить, что он был участником (или даже одним из руководителей) заговора против Петра I, возникшего, вероятно, в среде офицеров «полевой» армии (гвардейцы были, несомненно, лояльны к царю). Как бы то ни было, тайну этого заговора, если он и в самом деле имел место, Степан Глебов унес с собой в могилу.
Из числа духовных лиц крупнейшим деятелем, изобличенным Г. Г. Скорняковым-Писаревым, явился ростовский епископ Досифей, лишенный сана 27 февраля 1718 года (далее в судебно-следственных документах он именовался «розстрига Демид»). Как было установлено следствием, Досифей-Демид всячески покровительствовал Евдокии Федоровне, предсказывал возвращение ей статуса царицы, высказывал негативное отношение к Петру I и желал скорейшего воцарения Алексея Петровича{945}.
Публичным итогом «суздальского розыска» явилось обнародование 5 марта 1718 года беспрецедентно откровенного по содержавшимся «амурным» подробностям «Манифеста о бывшей царице Евдокии», типографски опубликованного тремя (!) тиражами{946}. Очень уж разбирало Петра I стремление «втоптать в грязь» бывшую супругу… Вслед за этим Евдокия Федоровна 20 марта была отправлена в ссылку под строгий надзор в девичий монастырь в Старую Ладогу.
172
Для этого при казни Степана Глебова к колу была прибита горизонтальная рейка, чтобы казнимый под силой тяжести тела не сполз к земле. Кроме того, на казнимого надели шубу и меховые сапоги, чтобы он не замерз, и тем самым продлили его страдания.