На кровати, принадлежавшей принцу, сидела Котэсса. Ошибки в том, кому именно принадлежала постель, быть не могло – Ирвин с удивлением узнал парчовое покрывало, заботливо уложенное поверх одеяла, и бархатную подушку с вышитыми на ней инициалами. Тэсса положила подушку на колени и сложила на неё руки, опёрлась спиной о стену и закинула голову назад, любуясь на потолок.
Напротив неё, на второй кровати, восседали Ромерик и Танмор – и оба неотрывно смотрели на Котэссу.
- Привет, - поздоровалась она с заглянувшим в комнату Ирвином. – Лили ищешь?
- Лили со мной, - Ирвин посторонился, пропуская внутрь сначала супругу, а потом и Сагрона. – Что тут происходит?
- Мы перевоспитываемся, - с мягкой улыбкой на губах сообщила Тэсса. – Ты же знаешь, я не очень люблю Олладу.
Ирвин переглянулся с Сагроном.
О да, разумеется, они оба знали. Оллада ужасно хотела попасть на место, которое занимала Котэсса, и её совершенно не волновало, что Тэсси – раз в десять талантливее и сильнее как колдунья, а ещё – куда более умный следователь. Оллада привыкла получать всё самое лучшее, и, по её мнению, этот раз не должен был стать исключением.
Наверное, именно назначение Котэссы и послужило причиной, по которой она с такой лёгкостью перешла на сторону зла.
- Оллада, - тут же вскинулся Танмор, - прекрасная же… Кхе-кхе… Ква-ква!
- Она его прокляла, - отчитался Ромерик. – Его Высочество попросил меня посидеть со злобным некромантом…
- А меня – присмотреть за благородным рыцарем.
- И потому, - добавил Мартен раздражённо, - я всё ещё сижу тут! Потому что…
- Потому что нельзя плохо чувствующую себя женщину заставлять трудиться в одиночестве. А поскольку эти, - Тэсса кивнула на Танмора и Ромерика, - достали меня своей Олладой и без конца о ней болтали, пришлось принять соответствующие меры.
О том, какие меры она всё-таки приняла, Котэсса рассказывать не стала. Очевидно, это было что-то серьёзное, раз рыцарь так странно втягивал голову в плечи. Танмор был куда более спокоен, магические цепи с него уже сняли.
Он повернулся к Ирвину и серьёзно произнёс:
- Возможно, я действительно ошибался, когда считал тебя предателем!
- Да что ты говоришь! – фыркнул Ирвин. – Ты всего-то два раза попытался меня убить! – он закрыл за собой дверь и на всякий случай повесил на неё защитное заклинание, не позволяющее подслушивать. – а теперь можешь спокойно попросить прощения и, несомненно, его получишь. Ведь ты от чистого сердца…
- Я правда от чистого сердца! – запротестовал Танмор. – Просто Ол… она – действительно удивительная женщина. Даже если и не светлая. Даже если воспользовалась моими духовными порывами в собственных корыстных целях. Это не отменяет того, насколько она прекрасна!
- Такое бывает, - тут же присоединился к его восторгам Ромерик. – Мне это очень хорошо знакомо. Когда у женщины множество недостатков, когда она сама старательно отталкивает тебя, но ты продолжаешь любить. Потому что сердцу не прикажешь! Оно куда лучше знает, с кем на самом деле…
- Может быть, ты помолчишь, знающий? – раздражённо остановила его Котэсса. – Достаточно. Ты сколько раз уже знал? Пять? Десять?
Ромерик не стал отвечать. Преуменьшать число он не мог, потому что всем присутствующим было известно как минимум о трёх его вечных любовях, а преувеличивать или озвучивать реальное количество своих влюблённостей было опасно по другим причинам – истинность, искренность и вечность чувств тогда подвергались сомнению.
- Ты решил перебраться сюда вместе со всем королевским декором? – тем временем спросил Ирвин у Мартена.
Принц наконец-то оторвал взгляд от своей записной книжки и взглянул на кровать.
- Нет, это Танмор помог Ромерику воплотить его желание сделать мне подарок. Потом уберу. А вы чего пришли? Сходили на заседание, или что там было?
- Действительно! – наконец-то нарушила тишину Лилиан. – Не пора ли рассказать, зачем вы нас сюда притащили?
Она устроилась рядом с Котэссой, и Ирвин с удивлением отметил, что девушки, прежде довольно настороженно относившиеся друг к другу, сейчас находились рядом, словно хорошие подруги. Он даже поймал себя на мысли, что, возможно, они действительно смогут тесно общаться, когда всё это закончится, и Лили наконец-то выбросит из головы ту ерунду, что она, как некромантка, непригодна для человеческих отношений – с кем-либо и каких-либо.
- Что ж, - вздохнул Сагрон. – Во-первых, профессор Куоки решил устроить какую-то игру, разрешение на которую получил от короля, и мы в ней участвуем.
- А во-вторых, - усмехнулся Ирвин, - и это худшая часть новости, в этой игре участвуют некроманты.