Он крепче сжал ладони Лили и, стараясь не задумываться о том, что будет дальше, потянулся к магии. Да, она была чужая. Да, она была не свойственна ему, как целителю. Да, она могла его убить.
Ирвин заставил почувствовать себя не магом, обладающим неким конкретным даром, а абстрактным существом, чем-то эфемерным, способным только вдыхать и выдыхать энергию. Он знал, что Лили не сможет позвать к себе чужую силу, ведь некроманты не склонны подпитываться из внешних источников – за редким исключением.
Облако, уже почти добравшееся до своих создателей, внезапно застыло. Оно будто ощутило громкий призыв Ирвина, затормозило, можно сказать – почти что задумалось. Магия вывернулась, словно дикий кот, не позволяющий, чтобы его погладили Призванная для того, чтобы кому-нибудь принадлежать, на свободе сила тоже чувствовала себя чужеродной и мечтала воссоединиться с кем-либо.
Ирвин услышал крик – возможно, прозвучавший на подсознательном уровне. Некроманты звали вытекающую из них силу. Объединившись в круг для того, чтобы вновь соединиться с утерянным, они теперь раскрыли все свои резервы, и магия вытекала на свободу, пытаясь приобрести какую-нибудь форму.
Самое удивительное, что магия действительно тянулась к чему-то, что порывалась оживить. Сияющего поражало то, что, сколько б сил ни теряли некроманты, этого всё равно было слишком мало для совершения задуманного. Но пока эта дюжина могла бороться, что б ни ожило с помощью отпущенной на свободу магии, принадлежало бы им, было бы в их плену.
Ирвин попытался рвануть магию на себя, но та не поддавалась. Она была слишком умной, подвижной, живой, чтобы так легко сдаться, опять стать частью человека. Возможно, неуёмная сила обрела что-то вроде гибридного сознания, и именно оно без конца то рвалось в небеса, то стелилось по земле, просачиваясь сквозь чужие сети, расставленные едва ли не повсюду.
Сияющий попытался окутать поток силы мелкими нитками собственной, заключить её в плен, втянуть в себя, но та не сдавалась. Она рвалась на свободу с такой силой, что спустя несколько мгновений тонкие нити лопнули, выпуская всё то, что таилось внутри. С каждым мгновением энергии становилось всё больше, и нельзя было разглядеть небеса за сплошной завесой из полыхающей искристой пелены.
Некроманты тоже выплетали сеть, куда более действенную, подтягивающую клубящуюся силу с каждой секундой всё ближе и ближе. Ирвин понимал, что ещё несколько мгновений – и битва будет проиграна окончательно. Пострадают не только они, а и все вокруг – дети, жители столицы, может быть, вообще все на континенте. Магическая волна способна покрыть собой огромные площади в поисках предмета, в который могла бы влиться – и пока не найдёт, не остановится. Хорошо, если она вольётся в какое-то кладбище… а если помчится по океану и, не сыскав вреди глубинных вод нужные кости, выпрыгнет на берег Объединённой Державы?
Тогда он сменил тактику. Некроманты пытались захватить свою же магию силой, а Ирвин расслабился и, всё ещё крепко сжимая руки Лили, скорее мысленно, чем физически позволил себе потянуться к некромантскому волшебству.
Он звал силу. Не приказывал ей, не велел вновь потерять свободу – предлагал очиститься, избавиться от уз, наброшенных бывшими хозяевами, сбросить с себя эфемерные цепи. Он предлагал магии себя как сосуд, некое универсальное вместилище, способное не просто впустить чары глубже, а и дать им свободу действия.
Ирвин будто жертвовал своей плотью и кровью ради спокойствия чужого дара, и тот оказался на удивление податлив. Магия вновь была кошкой, ластящейся к ногам того, кто её кормит, кто готов почесать за ухом и подарить немного ласки.
Сияющий отпустил одну руку своей жены, чтобы дотянуться до магического облака, запустить в него пальцы, позволить себе почувствовать приятную, мягкую текстуру, вздрогнуть от лёгкого покалывания мелких искорок.
Магии это понравилось. Она вновь протекала сквозь щели в сети, только уже не Ирвиновой, а той, что была выстроена некромантами, опять стелилась, ласково прижималась к новому хозяину, обещавшему не бить, не заставлять подчиняться, а оберегать, подарить полную свободу, не ограничивать дурацкими правилами, не прятать в артефактах… Ирвин словно говорил с чужими чарами, умолял их подчиниться, повиноваться, прислушаться к нему – ради их же блага!
Магия верила. Она собралась в плотный шар с длинным шлейфом и обрушилась на Ирвина с такой силой, что тот едва устоял на ногах.
Казалось, он сгорал. Всё внутри было сплошным ожогом, захлёбывалось в огне сердце. Тело сопротивлялось, напоминая Ирвину, что он – всего лишь целитель. Не некромант. Он не способен обладать этим.