Он чётко чувствовал: сейчас им ничего, кроме друг друга, было не нужно.
Глава двадцать девятая
…Всё же, когда прошло несколько дней, и Лили вышла из больницы, Ирвин понял – жизнь не состоит только из двух цельных личностей, нашедших друг друга. Это ещё и масса мелочей, цементирующих фундамент семейной жизни, и какой бы ни была сильной любовь, друг к другу нужно притереться.
Впереди были долгие дни отпуска, летний лагерь, который никак не хотел закрываться, и, несомненно, попытка притереться друг к другу. Ирвин не помнил, кому в голову пришла гениальная идея телепортировать на работу каждое утро, чтобы ночевать дома, но, так или иначе, сбегать от быта ещё дольше было бы странно. Дни смешались в некий перечень впечатлений: Ирвин привыкал к непослушным детям в лагере, изредка прикрикивая на них, а дома – к скелетам, выполняющим домашнюю работу. Лили пришлось смириться с тем, что муж готовит пусть хуже шеф-повара Томаса, но однозначно лучше, чем она сама. И вообще, что в нормальном доме надо наводить порядок куда более часто, чем в полузаброшенной избе.
Ирвин узнал о том, как трудно уговорить супругу не делить расходы на содержание дома пополам, потому что он привык платить всё сам и не желал, чтобы она принимала участие в платёжках. А Лили вдруг осознала, что не так-то и просто продать заброшенный старый-престарый дом у кладбища, если большинство некромантов округи арестовано и отправлено на исправительные магические работы.
Но браслеты оставались на запястьях, и застёжка ни разу не ослабела. Если б Ирвину и Лили просто было хорошо вместе, в постели, что часто путали с чувствами другие, наверное, однажды утром они обнаружили украшения свалившимися с запястий. Но магия знала о них, наверное, больше, чем они сами друг о друге.
И раз уж Лили пережила то, что муж собирался тянуть две работы одновременно и ночами пропадал в Следственном Бюро, а сам Ирвин нисколечко не возражал, когда посреди улицы приземлился скелет громадного дракона, если Ирвин с улыбкой наблюдал за тем, как Лили натравила на свекровь Томаса, а она не возражала, когда Сияющий случайно закрыл доступ к дому своей тёще, то как их могло что-нибудь смертельно поссорить?
По крайней мере, к этому выводу Ирвин пришёл, когда в ответ на скривившегося смертельно отца Лили только терпеливо улыбнулась и, не прислушиваясь к возражениям, опустилась на стул. Выражение её лица можно было расшифровать как благодушное, улыбку – как нежную и ласковую, а взгляд, направленный на профессора Куоки, оказался спокойным и даже добрым.
Сияющему же, чтобы успокоиться, пришлось посмотреть в окно и представить себе, как отца выгоняют прочь из университета. Как раз загоралась осень, и самые слабые листья уже падали с деревьев, вот только Куоки, уж точно не сильное звено университета, никак не собирался изгоняться из кресла заведующего кафедрой, да ещё и занимал целую ставку.
- А как же твоё обещание принять на работу всех, кто преподавал в летнем лагере? – ядовито уточнил Ирвин. – Насколько мне известно, ты принял на работу Дору…
- Она отличный бытовой маг! – воскликнул профессор Куоки, и Ирвин даже не собирался спорить.
Дора действительно была отличным бытовым магом. И устроили на её на соответствующую кафедру, так что тут претензий быть не могло. Ирвин несколько раз пересекался с женщиной, и она так радовалась, что наконец-то смогла найти себе пристойное место… И студенты, говорят, её любили.
- И Ромерика.
Профессор Куоки кашлянул.
- Да, конечно, я понимаю, что Ромерик не лучший преподаватель…
- В университете магии? Разумеется, не лучший. Потому что он неодарённый.
Ирвин остановился за спиной у жены, опёрся ладонями о спинку её стула и пристально посмотрел на отца.
- Ты обещал принять Лили на работу, - твёрдо произнёс он. – Я знаю, что у тебя есть вакансия для некроманта.
- Но Танмор…
- Твой Танмор слинял из столицы и вообще покинул страну! – почти прорычал Ирвин. – Ищи ветра в поле! Ты хочешь сказать, что он продолжает занимать вакансию?!
- Мы ещё не знаем, кто будет его заменять. – протянул лениво профессор Куоки. – Но твою жену принять на работу я не могу. У меня вообще установка не брать молодых замужних женщин на работу, - он тяжело вздохнул. – Понимаешь, это дико несправедливо! Я помню, как рыдала твоя мать, когда её никуда не принимали!
Ирвин покачал головой. Он тоже помнил, как рыдала мать, когда её наконец-то приняли на работу, и как сделала всё возможное, чтобы её вышвырнули оттуда через несколько дней. О, нет, эта женщина не умела и не хотела работать!