Он слышал пение совсем рядом, глухой ритмичный стук топора по дереву; он отбросил одеяла и поднялся на ноги. У него больше не было головокружения. Теперь была только боль, и это было хорошо. Это будет держать его в тонусе.
Джордж колол поленья на дрова, Мария сидела на скамейке на солнышке, зашивая дыру в заляпанной солью куртке Моргана. Его бумажник лежал на скамейке рядом с ней, сушась на солнце вместе с паспортом и рядом с драхмами.
Она подняла руку и коснулась его лба. — Итак, лихорадка прошла? Она позвала Джорджа. «Видишь, старый дурак, кто теперь знает лучше, чем доктор?»
Джордж оперся на свой топор. — Она ведьма, — сказал он, — и все женщины ее клана до нее. Это известный факт.»
— Итак, ты чувствуешь себя лучше? — спросила она.
— Намного.
— Хорошо. Много часов ты проспал. Это была необходимая вещь, зелье, которое я дал тебе.»
Он взглянул на свой «Ролекс» и увидел, что уже восемь часов. Он чувствовал странное головокружение, когда шел сквозь сосны к гребню. Он прикрыл глаза ладонью, глядя на виллу Микали в бухте внизу. Рядом с ним появился старина Джордж.
— Они ушли? — спросил я.
«Все они!»
— А женщина? — спросил я.
Старик указал. «Видишь, она приходит сейчас».
Она вышла из-за деревьев на поляну в двухстах футах внизу, следуя по тропинке, которая зигзагом петляла между старыми заросшими террасами. На ней были солнцезащитные очки, футболка и старая хлопчатобумажная юбка, а в руках она держала сумку через плечо.
— Я думаю, она беспокоится о тебе, эта, — сказал ему старик по-гречески. «Много часов она просидела у твоей постели».
Морган осторожно присел на бревно, не сводя с нее глаз, и старик положил рядом с ним пачку греческих сигарет и несколько спичек.
— Я скажу Марии, чтобы она приготовила кофе, — сказал он и ушел.
Она вышла из сосен десять минут спустя и обнаружила, что он сидит на бревне и курит. Она остановилась на мгновение, чтобы посмотреть на него, странно безымянного в темных очках.
«Итак, ты снова с нами?»
«Это то, что они мне говорят».
Она села на траву лицом к нему, прислонившись спиной к дереву, и поставила сумку на землю.
— Что у тебя там внутри? — спросил он.
Бутерброды, бутылка вина. Константин думает, что мне нравится каждый день гулять в горах».
— А старуха и мальчик?
«О, они в Гидре, в городском доме Микали. В это время года они иногда позволяют туристам осмотреться. Это что-то вроде музея. Полный реликвий времен турецких войн — что-то в этом роде».
Между ними была неловкость, которую такой разговор не мог преодолеть. Он сказал: «Почему ты остался?»
«Помимо моей воли», — сказала она и сняла солнцезащитные очки. Ее лицо было очень бледным, глаза затравленными. «Я сказал ему, что устал. Спросил, не возражает ли он, если я останусь на день или два».
— И он согласился?
«При том понимании, что я был на своем месте вовремя в Альберт-холле».
— Я понимаю. Итак, он успел на вчерашний ночной самолет? И Девиль пошел с ним.»
— Прошлой ночью? Она медленно покачала головой. «Ты где-то потерял целый день, Аса. Это суббота — субботнее утро. Они уехали позавчера вечером.»
Он сидел и смотрел на нее, как громом пораженный, не в силах осознать это. — Ты пытаешься сказать мне, что я был без сознания последние тридцать часов?
— Что-то в этом роде. О, ты довольно часто ворочался и метался, но Мария определенно знала, что делала. Эти ее травы — это действительно нечто.»
«Но это значит, что концерт сегодня вечером». Он вскочил на ноги и стоял там, сжав кулаки. «Разве ты не видишь! Этот ублюдок может завтра снова отправиться в путь.»
— Он звонил мне вчера вечером, — сказала она. «Сказал мне, что он был с Превином в Альберт-Холле, и там он будет большую часть сегодняшнего дня. Репетиция для сегодняшнего концерта. Это действительно очень просто. Все, что тебе нужно сделать, это позвонить Бейкеру в Скотланд-Ярд.»
Последовало долгое молчание. Морган сказал: «Да, я мог бы это сделать».
— Но ты не сделаешь этого, не так ли?
Он снова сел на бревно и закурил сигарету.
«Послушай, позволь мне объяснить. В DI5 есть секция под названием Group Four с новыми полномочиями непосредственно от самого премьер-министра для координации борьбы с терроризмом, подрывной деятельностью и так далее. Им управляет человек по имени Фергюсон. Бейкер работает на него. Мы прошли долгий путь, Фергюсон и я. Он настоящий персонаж. Тебя удивит, если ты узнаешь, что он поощрял меня в этом с самого начала? Использовал меня как тупой инструмент. Надеялся, что смогу добиться успеха там, где они потерпели неудачу, потому что у меня было кое-что еще, что работало на меня — ненависть!»
«Он, безусловно, был прав».
«Да, только теперь, когда я нашел его, я хочу Микали для себя».
«Око за око. Это единственный способ, которым ты это видишь? Кровь за кровь?»
— А почему бы и нет? Если я обвиню его в Греции, они будут смеяться надо мной. Он национальный герой. Если я позволю им арестовать его в Англии, они дадут ему пятнадцать лет за стрельбу в Коэна, и это только в том случае, если они смогут это доказать. Не забывай, что все остальные его убийства были совершены в других местах. Немцы — французы. Им всем придется подождать своей очереди.»
— И что? — спросил я.
«Через некоторое время «Черный сентябрь», или «Красная бригада», или кто там еще, в одно прекрасное утро захватят самолет British Airways. Ценой за возвращение пассажиров и экипажа в целости и сохранности будет освобождение Микали и отправление его в Ливию, или на Кубу, или куда-нибудь подобное».
— И ты хочешь увидеть его мертвым?
— Когда я буду готов.
— Я мог бы сам связаться с Бейкером.
Он покачал головой. — Но ты этого не сделаешь.
— Почему бы и нет?
— Потому что ты у меня в долгу, девочка. Он коснулся своей руки, затем плеча и поморщился. «Я должен быть мертв. То, что я не такой, не благодаря тебе. И не бросай в меня Яго. Это было по-другому, и ты это знаешь».
Она мгновенно встала. «Хорошо, Аса. Ты попадешь в ад своим собственным путем».
— А ты? — спросил я.
«Сегодня я возвращаюсь в Лондон. Оттуда я продолжу обучение в Кембридже. С меня хватит. Ты и Джон Микали, Эйса. Вы достойны друг друга.»
— И ты не позвонишь Бейкеру?
— Нет, — сказала она. «Просто иди и играй в свои кровавые жестокие маленькие игры как можно дальше от меня».
Она ушла очень быстро. Морган встал и посмотрел ей вслед, затем повернулся и пошел обратно на ферму. Старина Джордж, продолжавший колоть поленья, остановился.
— Она ушла? — спросил я.
— Да. Во сколько следующий рейс на подводных крыльях в Пирей?»
— Десять тридцать. Невозможно поймать его сейчас на моей лодке».
— А следующий? — спросил я.
— Через час после полудня.
— Ты примешь меня к себе?
«Если это то, чего ты хочешь».
Морган подошел к фермерскому дому, где Мария все еще сидела и шила его куртку.
— Моя рубашка? — спросил я.
«На веревке, сохнет на солнце. Я вымыла его для тебя. Ее глаза, прищурившись, смотрели на него с кожистого старого лица. «Но это, даже моя магия не может исправить».
Она отдала ему его паспорт. Промокший от погружения в море, он прогнулся и скрутился под палящим солнцем. Когда он попытался открыть ее, она развалилась у него в руках.
— Господи Иисусе! — сказал он по-валлийски. — Это все, что мне было нужно.
— Это плохо, мальчик? — спросила она.
«Это может быть, мама. Это может изменить все. Я просто должен посмотреть.»
На вилле Кэтрин Райли только закончила собирать вещи, когда зазвонил телефон. Когда она подняла трубку, в ее ухе прозвучал голос Микали.
«Хех, ты все еще там. Ты уже должен быть здесь.»
«Нет проблем», — сказала она. «Я ухожу с Константином сейчас. Мы воспользуемся скоростным катером. Это значит, что я успею на рейс на подводных крыльях до Пирея в десять тридцать. Если повезет, я успею на рейс в час тридцать по нашему времени». Удивительно, как спокойно она себя чувствовала. — Как идут дела? — спросил я.