- Не знаю, господин, - всхлипывая, ответила женщина. - Я была внизу, а они вчетвером веселились наверху. Меня они не звали, потому что с утра набрали всего вдоволь. Неожиданно послышался такой жуткий крик, что волосы зашевелились. До сих пор тот крик слышу, господин, - Элеонора Булль приложила уголок подола к покрасневшим, опухшим глазам. - Я побежала к ним, но у них двери были закрыты. Тогда эти люди, - она указала рукой на свидетелей, толпившихся за широкой спиной коронера, - тоже прибежали и высадили дверь. Потом били тех троих, а затем повели их к вам, господин.
- А что там, наверху?
- Не знаю, господин, - боюсь зайти.
- Я знаю! - вдруг отозвался пискливый голос, и Джон Шорт поискал внизу глазами, чтобы выяснить, кто это осмелился нарушить ход весьма важного следствия. Шлепок, которым вдова наградили Своего малолетнего сорванца, выдал его с головой.
- Помолчи! - рассердилась она на сына.
Вот это "помолчи" и сделало рыжего от веснушек, взлохмаченного Питера Булля самым главным свидетелем по делу, ибо Джон Шорт считал, что при данных обстоятельствах право наказывать имеет здесь только он.
- Ты, женщина, сама помолчи, если тебе нечего сказать, - сурово проговорил он и уставился на малолетнего Питера: - Что же ты знаешь?
- Те трое, пока их не побили, бросали в камин бумаги! - одним духом выпалил юный наследник корчмарей.
- Откуда ты знаешь?
- С дерева, - ответил Питер.
- Как это - с дерева? - не сообразил Джон Шорт.
- Я сразу влез на дерево, что растет под окном, и все видел, - гордо сообщил Питер. - А тот, пузатый, заметил меня и швырнул в меня бутылкой. Эта бутылка до сих пор валяется на огороде.
- А ну, принесите-ка кто-нибудь бутылку, - приказал коронер, и важное вещественное доказательство свидетельства Питера было вмиг доставлено.
- Так! - сказал Джон Шорт и одобрительно похлопал юного Булля. Молодцом! Что ты еще видел?
- А еще я видел, как лупили тех троих. Но вы, господин, отлупили бы их куда как лучше. Это всем известно!
Джон Шорт хмыкнул, чтобы скрыть удовлетворенность от такого громогласного признания его способностей, и спросил Элеонору Булль:
- Откуда убитый появился у вас?
- Не знаю, господин, - снова прослезилась та. - Он был такой тихий и уважительный...
- Я знаю! - уже храбро вмешался мальчишка. - Он целую ночь пьянствовал с мистером Джоном Хинтом на корабле капитана Энтони Марло!
- Марло? А это тебе откуда известно?
- Когда он пришел к мистеру Хинту, я был на палубе "Золотой лани", скромно сообщил Питер.
- Вот что! - ни к кому не обращаясь в отдельности, сказал могучий коронер. - Я сейчас пойду на берег, а вы тем временем внесите тело в каплицу. - И еще властно предупредил: - Но до моего возвращения больше ничего в комнате не трогать! А ты, Питер, за этим проследи! - напоследок припугнул он присутствующих и вышел из корчмы.
Еще издалека был слышен пронизанный неподдельной яростью голос капитана Энтони.
- Паршивые крысы! Папские кадильницы! Акулий корм! - рычал он, тяжело опираясь руками на перила капитанского мостика. - Когда я научу вас, бездельников, быстро бегать по вантам? Господи! - он поднял глаза к небу. - За что ты покарал меня этими трухлявыми мощами? Эй, на юте! Чего рты раскрыли? А ну, быстрее загружайте трюм, загружали бы вами черти котлы в пекле!
Капитан гремел в полный голос - работа на корабле кипела.
На верхней ступеньке трапа, ведущего на капитанский мостик, сидел хмурый, подавленный Джон Хинт с трубкой в зубах и черной бутылкой рома на коленях. Конец его деревяшки, окованный медью, торчал словно ствол мушкета. Когда коронер подошел к трапу, Джон Хинт, не меняя позы, сказал ему, словно они уже давно беседовали:
- Напрасно парни привели тех душегубов к тебе...
- А чего их жалеть? - удивился Джон Шорт, не удивляясь, однако, тому, что Хинту уже известно про убийство: в небольшом Дептфорде все новости распространяются моментально.
- Это уж точно, поторопились, - так же задумчиво продолжал старый боцман. - Им бы сейчас сушиться на рее "Золотой лани". Скажу я тебе, Джон, если бы тут был адмирал Дрейк, он бы собственноручно накинул им петли, потому что сэр Френсис любил беднягу Кита.
- Если они виновны, от виселицы не уйдут! - твердо изрек здоровяк.
- Но на рее - видней, - как знаток разъяснил ему мистер Хинт. - Не следует, Джон, пренебрегать морскими законами джентльменов удачи.
- А ты что, хорошо знал погибшего?
- Как не знать? Кит всегда таскался с сэром Френсисом, когда тот бывал на берегу. Он собирался написать про нас с адмиралом целую книгу! Толще Библии. Вот такой толщины, как эта бутылка, - от дна до горлышка. - И для убедительности мистер Хинт показал бутылку.
- Капитан! - позвал коронер. - Этот Марло - не ваш родственник?
- Я впервые увидел его вместе со стариной Джоном, - хрипло ответил капитан Энтони. - А для меня старина Джон - лучшая рекомендация. Жалею, что не оставил его у себя. Но кто же предполагал, что через каких нибудь два дня появятся его убийцы? - И тут капитан Энтони опять совершенно разъярился, потому что рявкнул, нисколько не боясь кары небесной. - Видно, украл сатана у господа всякое милосердие божье!
- А о чем думал я, старый дурень? - поддержал его Джон Хинт. - Ведь на "Золотой лани" хватает места! Мы бы вдвоем превосходно провели время, а висельников утопили бы, как крыс!
- Джон, - спросил коронер, - а кто он этот Кристофер Марло?
- Большого ума человек, дружище, ученый магистр из колледжа Тела Христового в Кембридже, - и для окончательной похвалы добавил: - Его даже повесить нельзя было, потому что Кит имел право на спасительное "шейное стихотворение"! ["шейное стихотворение" - 50-й псалом англиканской церкви "Miserere mei"; право состояло в том, что подсудимый клирик (а в те времена каждый выпускник высшего учебного заведения был духовным лицом), прочитав по-латыни 50-й псалом, спасался от виселицы, но на большом пальце правой руки ему выжигали букву "Т" - тавро висельника] - Джон Хинт поднял глаза, красноречиво глядя на корабельные реи. - Ну, что тебе еще сказать?
Наверное, коронеру эта специфическая характеристика показалась вполне достаточной, потому что он заторопился:
- Ну, ладно, я пошел.