Вот о чем обе мои книги. Я в них показываю, кто такой человек на фоне духов. В принципе можно не браться за их чтение, если читатель уже ответил сам для себя, как он понимает, что Воланд и его присные – это не люди. В моем диптихе я лишь высказываю свое мнение, с которым, разумеется, можно не согласиться. И, более того, я даже готов согласиться с любым предложенным мне выводом, лишь бы из него в самом деле следовало, что Воланд – это не человек, и лишь бы сам читатель в самом деле верил в него. Но тут весьма важно предупредить об одном обстоятельстве, которое может сложиться в результате собственного ответа на мой вопрос.
Нечасто из-за наших выводов относительно того или иного вопроса приходится примиряться с тем, к чему ведут и приводят эти выводы. Ведь если читатель в самом деле с убеждением скажет, что, по его мнению, Воланда называют духом за то, что он в отличие от людей может читать мысли, видеть будущее, не пьянеть, летать по воздуху, исчезать, проходить сквозь стены, и за все остальное, что подобно этому, то из-за такого вывода нам придется заключить, что Воланд – это все-таки человек. Ведь это будет самый натуральный человек! И тут даже можно не пользоваться критерием демонизации. Конечно, перечисленные нами возможности и особенности духов действительно присущи им по их природе и являются неотъемлемыми свойствами их существа, но эти внешние отличительные черты как раз и вытекают из той самой границы, что проведена между Воландом и человеком и что со стороны первого является возможностью стать демоном, а со стороны второго – тем, что читателю и требуется обнаружить, – что делает всех нас людьми. Так, Воланд со своими демонами бессмертен, а человек – нет, но это бессмертие, очевидно, нужно понимать не как какую-то сверхъестественную неуязвимость – невозможность в результате чего-либо умереть, а как неведение самой смерти, то есть они ее вообще даже не знают,
для них она просто не существует. У них даже душ-то в человеческом смысле этого слова тоже нет. Внутренний мир каждого из них, конечно, позволительно называть душою, и это не будет ошибкой с нашей стороны, но в собственном смысле этого слова душа как таковая есть лишь у одного человека – то, что остается от него после смерти. Именно такие души были на балу у Воланда, а у него самого как у не человека ее просто нет, поскольку он дух. Поэтому эти перечисленные нами внешние отличительные черты можно назвать границей между людьми и духами, но лишь постольку, поскольку они берут свое начало из возможности осатанения и незнания того, чего знает каждый человек. Сами же по себе эти вещи, в отдельности взятые, не служат границею между духами людьми. Но все-таки: что же такое ведомо лишь одному человеку? – вот над чем следовало бы подумать.