Установилось тягостное молчание. В тишине доносился глухой посвист метели, все погрузилось во мрак.
— Эй, Прошка — сирота России, — с издевкой снова заговорил Соколовский. — Молись сегодня своему советскому богу. Завтра уже будет некогда. Надоел ты мне хуже горькой редьки. Я думал, с тебя хоть какой-нибудь толк для меня будет. Вижу — ошибся! Завтра я подамся отсюда. Заберу золотишко и — поминай как звали. Только ты, когда будешь молиться, скажи своему богу — есть на свете и еще один бог — мой! И пусть твой бог поостережется, не будет таким дураком, как ты сам. Вот тебе и вся моя правда!
Василий Никифорович как оглушенный сел на земляной пол своей темницы.
За стенкой сопел, укладываясь на ночь, Соколовский. Он повозился в темноте, покряхтел и затих. Молчал и егерь, вслушиваясь в тревожные шорохи ночи, в тоскливую песню метели.
Прошло с полчаса, храп донесся сквозь стену. «Пора, — решил егерь, — сжимая заостренный костыль. — Еще немного и выйду».
Ладони кровоточили, но Василий Никифорович уже не берег их, резал и резал последние жилы тяжелых плах, прекрасно отдавая себе отчет в том, что если Соколовский вдруг проснется, след от пролома уже нельзя будет не заметить, и тогда Иван, не мешкая, расправится с ним. Ножом ли, пулей — какая разница. «Нет, лучше бы пулей, — мелькнуло у Василия Никифоровича. — Все-таки выстрел, и если товарищи близко, то — сигнал опасности… А в общем, еще посмотрим, посмотрим…» — и нажимал на костыль изо всех сил.
СХВАТКА
Яков Андреевич прилетел поздним вечером. Вертолет приземлился километрах в трех от землянки. Первым Сабурова встретил Савельев — он шел, как было приказано, по следам шатуна, и те вели к водопаду.
Что ж, это совпадало с версией.
В землянке Яков Андреевич достал свой блокнот, быстро набросал при свете карманного фонарика чертеж и стал подробно объяснять план прохода и скале.
— Где-то тут, — он ткнул карандашом, — возможен переход. Вода падает с уступа на уступ. Понимаете? И вполне вероятно, что у самой стены уступа можно пройти. Вода в стремительном течении срывается с одного уступа, как с трамплина, летит по воздуху, прежде чем обрушиться на следующий уступ… Словом, определитесь по приборам и — ныряйте. Для безопасности привяжите к поясу первого веревку… А там ориентируйтесь по обстановке… Если скала пуста, завтра с утра по всему району пойдут поисковые группы. А если… Словом, я надеюсь на вас, ребята. Сам я с двумя помощниками спущусь по берегу Тайменки немного ниже, на тот случай, если с «Чертова пальца» есть запасной выход, знаете, как в лисьих норах?
— Яков Андреевич, зачем вам-то рисковать?! — возразил Савельев.
— В нашем деле, дорогой, без риска не обойтись, — ответил Сабуров и добавил: — Ну, идите!
Вооруженные автоматами и приборами ночного видения, три тени исчезли в темноте. Густой снег мягко ложился им под ноги, и Касьянов вспомнил слова Степана Кочегарова: «Мягкая тропа неслышно к зверю ведет».
Они без труда нашли место, где слабые, запорошенные следы шатуна обрывались у кипящей ледяной воды. Первым ринулся под свод Савельев, за ним — Касьянов, Ахметов.
Едва Савельев поднялся с четверенек, как серая тень бросилась ему на грудь. Короткий удар приклада — и пес или волк с раздробленным черепом отлетел в сторону, дернулся и затих. Прислушались. Наверху — никакого движения и шороха. Белые маскировочные халаты сливались с пеленой снега, и можно было подумать, что это не люди поднимаются в гору, а метель переносит свои сугробы все выше и выше. Теплые олочи неслышно ступали по пороше, а Савельев снял даже олочи и шел в одних меховых носках — так он всегда делал, когда крался к медвежьей берлоге.
На вершине Касьянов махнул рукой своим товарищам, и они заняли свои места.
Сомнения уже не было: от огромного сугроба под уступом скалы несло жилым духом, который ни с чем не спутаешь в тайге.
Значит, здесь.
Ахметов кошкой скользнул на крышу и едва не сорвался с узенькой приступочки в пропасть. Он протер очки прибора от снега, вгляделся и нащупал податливую пленку бычьего пузыря, очевидно, заменявшего стекло. Быстрый взмах ножа — и Ахметов увидел внутреннее убранство землянки. У противоположной стены спал огромный мужик, больше — никого. Зная, что Колядин — человек невысокого роста, Ахметов понял, что перед ним — бандит. Лейтенант попытался пролезть в узкое окно, но помешал автомат.