На улице Путевой проживает женщина легкого поведения, у нее появилось двое парней, по приметам похожи на преступников.
В ресторане «Аквариум» сидят два парня: высокий и низкий, при себе — продолговатая сумка, в гардероб сдали белый полушубок.
Условно освобожденный Трахомов срочно лег в больницу.
Галина Солонкова — работает на вокзале — рассказывает, что приходила в сберкассу проверять билеты и слышала, как какой-то человек 6 декабря интересовался у кассиров, когда они сдают деньги.
В третью горбольницу в час ночи обратился мужчина с раной лица. Порез стеклом. Фамилия — Донченко.
Дежурный администратор «Аквариума» с испуганным лицом встретила их в вестибюле.
— Да, да, я в курсе. Ваш товарищ меня предупредил. Сидят, еще сидят. Можно посмотреть вот отсюда, из-за шторы.
Огромный зал ресторана «Аквариум», несмотря на поздний час, был полон. Но Холода и Друганова интересовали только двое: они сидели близко к выходу, Высокий, в пиджаке, лениво потягивал пиво, снисходительно оглядываясь по сторонам, низкий, в свитере, что-то рассказывал ему, горячо размахивая руками. На его подбородке ясно была видна царапина.
— И полушубок их, гардеробщик утверждает — их.
Да, приметы сходились, но слишком ничтожными были. И не проверить тоже нельзя. В случае же, если это удача, приходилось быть настороже. В сумке, что лежала у ног высокого, мог оказаться автомат, да и револьвер. А кругом люди.
— Вот что, надо их как-то разъединить. Попросите официантку, пусть пригласит одного, допустим, высокого, выйти в фойе на минуточку. Упала, мол, шапка, гардеробщик не знает, на какой крючок повесить. Если насторожатся, брать не будем, дождемся, когда станут уходить. Если нет, проверим документы, извинимся.
Через пять минут стало ясно: шли по ложному следу. Извинились за беспокойство.
Гражданин Донченко, тридцати пяти лет, работает шофером в управлении механизации. Порез лица стеклом не отрицает, говорит, что поссорился с таксистом, порезался о зеркало. Вечером, утверждает, был дома. Домашние не отрицают. Извинились за беспокойство.
Около двух часов ночи в отделение приехал таксист. В семь часов вечера возил по городу двух подозрительных. Сорили деньгами, брали водку. Насильно сунули ему двадцать пять рублей, от сдачи отказались. Сошли возле одного из домов по Амурскому бульвару. Подъезд и квартиру таксист не знал. Обошли весь дом, опросили жильцов. Нашли гуляк — пропивали получку. Извинились за беспокойство.
Фамилия таксиста, стоявшего 8 декабря возле дома по улице Ленинградской, Галактионов. Но он приезжал в дом № 69 и отъехал примерно в половине седьмого. Преступников не видел. Извинились за беспокойство.
От гражданки Гариной Фаины Филипповны
Восьмого декабря я находилась дома и услышала, что в квартиру № 19 кто-то сильно стучит, это было в третьем часу ночи. Я, конечно, выглянула: один высокий, другой среднего роста, в куртке и темных очках. Спускался по лестнице, хромал, а в квартире № 19 живет молодая женщина по имени Зина, без мужа, но ребенок есть. Высокий сказал: «Ну, Зинка, погоди» — и стал ругаться. Зинаида работает, но ведет себя легко, должна мне пятнадцать рублей с осени.
Утро вставало сырое, в морозной туманной дымке. Никто, пожалуй, не ждал так рассвета, как сотрудник отдела уголовного розыска Петр Тимофеевич Кузьмин. Вчера он обошел Территорию баз, опрашивая всех, кого мог встретить в тот поздний час. Надеяться было не на что: разве совсем уж дураки побежали бы в эту сторону, где сплошные заборы, охрана и сторожа. Служебно-розыскная собака не повела сюда. Правда, она вообще никуда не повела. Что-то случилось с ее собачьим чутьем — очень уж сильный был мороз.
При воспоминании о морозе Петр Тимофеевич зябко передернул плечами. У него была аллергия на холод. Чуть-чуть остыл — и все: цепенеет лицо, руки отказываются повиноваться, ног вообще не чуешь. Врачи прописали тепло, постоянное тепло и какие-то хитрые уколы. Как раз сегодня утром ему надо было бежать в поликлинику.
Кузьмин с нетерпением ждал, когда окончательно рассветет. В серую мглу выходить было нельзя — пропустишь след. Сейчас он еще и еще раз чертил на бумажке план прилегающего к сберкассе участка. Сразу за домом № 67 — детский сад. Здесь могли быть свидетели: в то время родители забирали детей, так что двух бегущих мужчин наверняка кто-нибудь видел.
За детским садом начинается проулок. Если грабители бежали в эту сторону, то просто обязаны были свернуть сюда. Не может того быть, чтобы они дули прямиком: тот, кто хочет быстрее скрыться, бежит зигзагами. И повернуть они должны были не вправо, где светло от многоэтажных домов, а именно сюда, в темень распахнутых ворот комбината ритуальных принадлежностей. Одно название, что комбинат, а вообще-то пустырь пустырем.