– И что?
– Поручил Осипову сфотографировать машину Исаева, причем так, чтобы обязательно четко был виден номерной знак. В ГАИ я запросил пару фотографий мест происшествий, где во время автоаварий были жертвы, а также фотографии трупа, лежавшего на асфальте.
– А для чего все это вам?
– Психологический расчет, Виктор Алексеевич, – улыбнулся майор.
Альберт Григорьевич Исаев
Впервые за эти хлопотливые и напряженные дни у оперативной группы появилась тоненькая ниточка, ведущая к преступникам. Поэтому понятно волнение, охватившее Ветрова и Савича, когда в кабинет с достоинством вошел Исаев. Поочередно глядя на Савича и Ветрова, представился:
– Исаев Альберт Григорьевич, меня вызвал товарищ Савич.
Ветров кивком головы указал на следователя:
– Он перед вами, а я майор Ветров. Присаживайтесь.
Савич выждал, пока Исаев не торопясь устраивался на стуле.
– Мы пригласили вас, товарищ Исаев, по одному вопросу. – Савич раскрыл лежавшую перед ним зеленоватую папку, и любопытному взору Исаева, как бы случайно, открылось несколько фотографий. На одной из них он увидел свою «Волгу», на другой – лежавший на асфальте труп мужчины. Взяв из папки лист бумаги, следователь закрыл фотографии.
– Вы не помните, когда проезжали по Раковскому шоссе, были ли там автодорожные происшествия?
– Происшествия? На Раковском шоссе?
– Да, на Раковском шоссе. С вами в машине находилась девушка.
После минутного замешательства Исаев, понизив голос, словно боясь, что стены могут его услышать, пробормотал:
– Да, я с Люсей однажды ездил в пионерский лагерь, но никаких происшествий не было…
– Альберт Григорьевич, мы знаем, что у вас никаких происшествий не было. Нас интересует: видели вы происшествие на шоссе?
– Нет, не видели.
– Люся подтвердит, что к происшествию на Раковском шоссе вы непричастны?
– Конечно, конечно. Только, ради бога, не направляйте ей повестку. Я дам ее служебный телефон.
Супруги разные бывают
Мария Ивановна и Василий Романович Левитановы считали себя интеллигентными людьми. Он преподавал в институте, она аккомпанировала в школе художественной гимнастики. У них была дочь – Люсьен. Василий Романович и его супруга больше детей не хотели. Свое любимое чадо они окружили теплом и заботой. Люсенька росла капризной, взбалмошной. Такой осталась и в более зрелом возрасте. В свои двадцать четыре года она уже дважды выходила замуж. И оба раза неудачно. Это, конечно, сказывалось на нервном состоянии родителей, и они часто ссорились. Нет, не подумайте, что у них происходили семейные сцены с громом и молниями. Василий Романович и Мария Ивановна обращались друг к другу на «вы» и только по имени и отчеству.
– А вы кто, дорогая Мария Ивановна? Вы же сами крокодил, причем стали такой после того, как съездили в Сочи.
– От вас, уважаемый Василий Романович, я готова хоть на край света идти. Только теперь поняла, что я натворила, когда вышла за вас замуж. Я была такая дура! Такая дура!
– Не огорчайтесь, милейшая, вы очень хорошо сохранились…
Неизвестно, чем бы кончилась эта, ставшая обычной, сцена, если бы в прихожей не раздался звонок.
– Извините, – бросил Василий Романович и направился открывать дверь. В квартиру вошел молодой человек в милицейской форме.
– Лейтенант Осипов, – представился он, – проверка соблюдения правил прописки. Предъявите, пожалуйста, паспорта.
– Паспорта? – удивился Василий Романович. – Чьи, наши?
– Естественно, ваши.
– А что случилось?
– Проверка паспортного режима. Кстати, я побывал у ваших соседей. Они не удивлялись. Не понимаю, почему вас это обеспокоило. Может, квартирантов без прописки держите? Или паспорта просрочены?
– Нет, нет, что вы! – заволновалась Мария Ивановна и пригласила лейтенанта пройти в зал.
Осипов присел у журнального столика в мягкое, удобное кресло и, пока хозяйка доставала из ящика серванта паспорта, осматривал комнату. Перед ним стояла задача: выяснить, где проживает их дочь, прописанная у родителей. А заодно установить ее новую фамилию, потому что Люся не меняла паспорта.
Шатилов молчит
Ветров анализировал полученные за последние дни сведения. Он только что возвратился из больницы, где лежит Шатилов. Старик хотя и пришел в сознание, но совершенно ничего не помнил. Врачи объясняют это тяжелой черепно-мозговой травмой. Рассчитывать на показания охранника нет смысла.