— Скажите, а почему вы были без мужа?
— Он уехал в командировку.
— Ясно. И что же дальше было?
— В общем, посидели мы немножко и к тиру пошли. Было уже около девяти часов. Дверь была закрыта, и я постучала. Через минуту слышу шаги в тамбуре. Это был Шатилов. Спросил, кто стучит. Я назвала себя, а он говорит: «Я вам не открою, потому что вы с посторонним». Я рассмеялась, вместе с сыном подошла к окну и говорю: «Посмотрите на моего мужчину». Только после этого он открыл. Я, правда, сделала замечание и сказала, что он, зная меня как проверяющую, должен открыть, если я даже и не одна: он же не знает всех наших руководителей в лицо. Но Шатилов — упрямый человек — заявил, что пускать будет только тех, кого знает в лицо. Я не стала спорить, зная, что это бесполезно. Расписалась в книге проверяющих, позвонила в Республиканский комитет и сказала дежурному, откуда я звоню. Затем мы с сыном ушли. Я слышала, как Шатилов запер за мной дверь на два крючка и замок.
— Анна Павловна, а вы ничего необычного в поведении Шатилова не заметили? — спросил Савич.
Женщина задумалась, а потом, очевидно, что-то вспомнив, заговорила:
— Когда уже уходила, обратила внимание, что Шатилов без оружия, а его наган в кобуре лежал на столе. Я ему сделала замечание, и он при мне надел кобуру на поясной ремень.
— А у тира подозрительных людей не встречали?
— Нет, никого подозрительного. Впрочем, подождите. Когда я подходила к тиру, то видела рабочего тира Данилюка. Вот только имени его не помню.
— И что же он делал?
— Мне показалось, что ждет кого-то, потому что смотрел в сторону входа в парк. Я его даже не окликнула.
Савич насторожился.
— Анна Павловна, а почему вы не сказали нашим сотрудникам о Данилюке и о том, что Шатилов был без оружия?
— Я это как-то выпустила из виду.
— Скажите, а раньше при таких же обстоятельствах у тира Данилюка не встречали?
— Нет, я его вообще нигде не встречала.
— А в какое время вы тир посетили вторично?
— Приблизительно в час ночи. Сама я боялась идти по парку одна, но делать было нечего. Зашла со стороны улицы Первомайской. Постучала в дверь. Шатилов вышел сразу, значит, не спал. Спросил, кто там. Я назвала себя, но он все равно попросил подойти к окну. Я слышала, как он отбросил оба крючка и щелкнул ключом. Когда вошла, обратила внимание, что наган при нем. В первой комнате на электрической плитке грелся чайник, очевидно, он решил чаю попить. Я спросила, не приходил ли кто. Ответил отрицательно. Тогда я расписалась в книге проверяющих, позвонила в комитет дежурному и ушла.
— А он запер за вами дверь?
— Да, хорошо помню, как щелкнули оба крючка и замок. Я еще вниз по ступенькам крыльца не успела спуститься, как он уже на все запоры закрыл.
— Никого не видели у тира или в парке?
— Нет. Мне даже немножко не по себе стало от пустоты и тишины. Быстро вышла из парка и бегом к трамваю, который в этот момент подходил к остановке.
— В трамвае никого из знакомых не видели?
— Нет, вагон был почти пустой. Правда, на переднем сиденье полулежал какой-то пьяный, и водитель трамвая в районе железнодорожного вокзала, увидев милицейскую машину, остановила трамвай. Работники милиции забрали пьяного. Я приехала домой и легла спать.
— А при каких обстоятельствах вы видели Шатилова в третий раз?
— Мне нужно было выходить с двух часов дня. Но я вспомнила, что утром в тир придет группа ребят из десятой школы записываться в кружок. Поэтому встала в семь часов, быстро оделась, спустилась к трамваю — я живу метрах в двухстах от остановки — и приехала к парку. Когда подошла к тиру, дверь была закрыта, но не заперта. Вошла в тамбур. Дверь в служебное помещение раскрыта. Смотрю, Шатилов стоит у двери, ведущей в комнату тренеров, и держится за косяк, а лицо и руки в крови. Подумала, что споткнулся о высокий порог и, падая, разбил голову. В этот момент вошел инструктор Сафронов Николай Николаевич. Мы вместе подошли к Шатилову и спросили, что произошло. Он, не отвечая, начал падать. Мы подхватили его и посадили на стул. Но он молча валился на бок. Пришел начальник клуба и спросил, что случилось. Я и Сафронов ответили, что сами не знаем. Начальник стал звонить в «скорую», в милицию. Я попыталась дать Шатилову воды, но он не пил. Вскоре приехали работники милиции, затем «скорая», и только тогда я увидела в комнате тренеров на полу лужу крови, а рядом большой камень.
— Анна Павловна, а почему дверь оказалась незапертой, когда вы пришли?
— Да кто его знает? Но мне кажется, что Шатилов сам открыл, потому что было утро. Начиная с семи двадцати — семи тридцати в тир приходят тренеры.