В истории отечественной криминалистики встречаются разные примеры. Людоед Суклетин, о котором писали все газеты в начале восьмидесятых годов, создал целую «ферму» на территории садового товарищества «Каенлык» в пригороде Казани. Вместе со своей любовницей Мадиной он делал из человеческого мяса шашлык, варил супы, приготавливал беляши и другие блюда. Когда его наконец поймали, то в саду нашли четыре мешка человеческих костей. Лечить Суклетина не стали, просто поставили к стенке.
В наше время даже людоеды требуют гуманного отношения. Вспоминается дело новокузнецкого маньяка Спесивцева, расследовавшееся в середине девяностых годов прошлого века. Спесивцев превратил свою квартиру в блочном доме на окраине в «закусочную людоеда». Он заманивал к себе подростков и зверски их убивал. После чего скармливал расчлененные останки своему огромному псу и готовил из лакомых кусков обед для себя и мамаши… Так же как и Поярков, Спесивцев был освобожден от уголовной ответственности из-за невменяемости.
Больным был признан и другой каннибал — Джумагалиев. Правда, тот был «идейным» людоедом, убивал и пробовал на вкус «дурных» женщин. Кстати, обоих маньяков, и Спесивцева, и его «коллегу» Джумагалиева, осуждали не единожды. Первые судимости заканчивались для них принудительным лечением и последующим освобождением. После чего и происходили самые страшные эксцессы…
Случай каннибализма был и в северной столице. Несколько лет назад там задержали человека, который делал из своих собутыльников… мясные консервы. Когда к нему нагрянули оперативники, в холодильнике людоеда стоял наваристый «супчик», а на полу — закатанные банки с мясными «деликатесами». И этот случай закончился не осуждением людоеда, а направлением убийцы в психиатрическую лечебницу специального типа.
— По моему мнению, проблемы каннибализма не существует, — считает профессор кафедры оперативно-розыскной деятельности Академии МВД России Евгений Самовичев. — Чаще всего расчленение и связанные с этим эксцессы связаны со сложностью сокрытия трупа. Манипуляции с фрагментами тел — явление очень редкое. Такие факты есть в материалах уголовного дела Чикатило, Сливко, Головкина. Что касается Пояркова, то он — яркий случай тяжелой формы шизофрении. Этот диагноз объясняет и находку сердца жертвы в холодильнике.
Врачи Института Сербского рассказывали мне случай, когда шестнадцатилетний больной убил свою мать, вскрыл ей грудную клетку и положил на сердце свою фотографию со словами: «Мама, почему ты меня не любишь?»
В глубинах человеческого подсознания скрывается много страшных тайн и загадок.
Глава девятнадцатая
В ПСИХУШКУ «ПО ЗНАКОМСТВУ»
Если у вас испортились отношения с соседями, в один прекрасный день вы рискуете в смирительной рубашке отправиться в ближайшую психиатрическую больницу.
Особо опасный «одуванчик»
Это дело абсолютно уникально. И не только потому, что возбуждено по «мертвой», как говорят юристы, то есть практически не применяемой статье Уголовного кодекса РФ «Незаконное помещение в психиатрический стационар». Представьте себе, что по надуманному диагнозу в психиатрическую лечебницу были отправлены беззащитные, ни в чем не повинные старики. Причем для одного из них «путешествие» стало последним в жизни. Точнее, предпоследним. Через несколько месяцев, уже после освобождения из больницы, мужчина умер…
Около одиннадцати утра в дверь пенсионерки Томаре-вой позвонили. На вопрос: «Кто там?» — за дверью послышались какие-то перешептывания. Затем она услышала:
— Откройте, милиция!
Как только замок был открыт, в квартиру стариков вошли трое людей в медицинских халатах, милиционер и консьерж дома. Один из «гостей» — врач-психиатр дежурной бригады Мытищинской станции скорой помощи Мухин, потребовал у стариков паспорта. Те пытались возражать, заметались по квартире. Но человек в белом халате был непреклонен. Он объяснил, что если хозяева не дадут документы, то будет только хуже. Для установления личности их отвезут в отделение милиции. И одному Богу известно, сколько они там просидят.
Увидев, что старики не могут оказать сопротивление, Мухин по-хозяйски прошел в комнаты и стал рыться в чужом письменном столе. А когда услышал протесты и требования прекратить беззаконие, только усмехнулся: